Олег Жиганков - Римский Лабиринт

Солнце склонялось к западу, и его уже не было видно за высокими деревьями прибрежных садов. Они долгое время шли молча, по самой кромке моря, вслушиваясь в шум прибоя и шарканье своих босых ног по влажному песку. Вокруг было пустынно, большая часть прибрежных вилл пустовала — было начало мёртвого сезона.

— Скажи мне, Адриан, — попросила Анна, загребая босыми ногами воду от набежавшей тёплой волны. — Как всё теперь у нас будет? Какой сложится наша жизнь?

— Такой, какой мы захотим её сделать, — отозвался он. — Почему бы не воспользоваться традиционной концовкой — «и они жили после этого долго и счастливо»?

— Я думала, такие концовки существуют только в сказках, — улыбнулась Анна.

— А то, что с нами произошло, — разве это не сказка со счастливым концом?

Она должна была признать, что всё происшедшее с ними действительно походило на сказку. Анна вгляделась в даль — туда, где тёмное море сливалось с горизонтом. Небо тоже чернело, покрывалось тучами, и видно было, как мелькают вдали многочисленные тонкие ниточки ярких молний. Но звука грома ещё не было слышно. Анна почему-то подумала о той рыжей девушке, которая несколько дней назад должна была умереть в подземелье. Анне стало её очень жаль, как будто это была её сестра и она умерла вместо неё в том страшном подземном капище.

А ещё она вспомнила Сикстинскую капеллу и представленную в ней сцену суда. Она начинала постепенно постигать один из центральных постулатов христианства — справедливый суд, ожидающий всех без исключения. Верить в это было утешением для Анны — она знала, что добро будет вознаграждено, а зло наказано. Если не в скором уже времени, то на Суде. Ей стало легче от этой мысли.

— Как ты думаешь, — спросила она Адриана. — Людям может быть известно что-то о Боге? Кроме того, что Он есть?

— Я всегда считал, — ответил Адриан, глядя на темнеющее море, — что христианский Бог и вся история, связанная с Иисусом, как она изложена в Евангелиях, — всё это хорошо, только уж слишком хорошо, чтобы быть правдой. Уж не потому ли христианство и одели во все эти одежды древних богов, что оно было слишком хорошо — само по себе, в простоте и неизбежности своей истории… После нашей подземной прогулки я полагаю, что если стоит в этом мире чему-либо вообще верить — так это простой и честной истории Иисуса из Назарета.

Анна наступила на что-то твёрдое и скользкое и посмотрела под ноги. Это был кусок дерева, ветки — тёплый, отшлифованный до белизны солёной морской водой. В подземелье она часто наступала на сухие кости, которые крошились у неё под ногами. Теперь всё вокруг неё было полно мира, жизни, тепла — даже эта ветка.

Анна ещё раз огляделась — берег был совсем пустынным, и гроза, сверкавшая над морем, постепенно приближалась. Становились слышны вдали раскаты грома.

— Наверное, нам пора идти домой, — заметил Адриан.

— Давай присядем на минутку, — попросила она.

Они сели на прохладный песок, и Адриан обнял её, прижал к себе. Они глядели в бескрайнее море, залитое огнями молний. Волны шумели всё сильнее и закатывались всё дальше на берег, омывая их ступни и сразу же отступая назад, растворяясь в белёсом, как сахар, чистом песке. Несколько нечаянных, маленьких капель дождя донеслись до них, освежая лица. Анне было хорошо. Всё в этом мире находилось под Чьим-то незримым контролем, всевидящим Оком. Тот Бог, Который вывел их из подземелья, был сейчас рядом с ними, на берегу вечернего моря. Мир был Его большим домом, и всё теперь в этом доме напоминало ей о Нём. Гроза приближалась, но их она совсем не страшила.

Подавляющее большинство людей легче покупаются на большую ложь, чем на ложь маленькую.

Адольф Гитлер. «Mein Kampf»

2007, 10 октября, орбита планеты Земля

Бесшумно скользя на высоте четырёхсот тридцати километров над поверхностью Земли, космическая станция «Вавилон-2» улавливала своими гигантскими антеннами, словно рыболовной сетью, бесчисленные потоки информации. Некоторая из этой информации анализировалась специалистами на борту корабля, другая рассылалась в различные учреждения для дальнейшей обработки. Космический корабль являлся центром управления, командным пунктом, круглосуточно работающим над самым амбициозным проектом, предпринятым человечеством со времени строительства Вавилонской башни.

Рано утром, в пять часов тридцать две минуты по римскому времени, молодой человек с несколько женственной наружностью, служащий личным секретарём Его Высокосвященства Господина Хранителя, после некоторых колебаний поднял трубку телефона в своём однокомнатном номере на борту станции и нажал красную кнопку, вызывая на связь Самого.

— Прошу прощения за столь ранний звонок, Ваше Высокосвященство, — начал он, услышав тяжёлое дыхание на другом конце провода. — Господин Мартынон, шеф секретной полиции, только что связался со станцией. Он говорит, что у него для вас есть срочные известия.

— Что за известия? — раздражённо спросил Хранитель.

— Он говорит, что у него есть какая-то новая информация о профессоре Фера.

— Новая информация? Он что, не знает, что профессор Фера мёртв и похоронен?

Молодой человек на мгновение замешкался.

— Он говорит, что, возможно, профессор Фера жив и на свободе.

На несколько секунд в трубке воцарилось молчание.

— Что он ещё говорит?

— Он говорит, что римская полиция арестовала какого-то мелкого торговца наркотиками, продававшего марихуану американским туристам, — ответил секретарь. — Во время обыска в его квартире обнаружили вещи, принадлежащие профессору Фера. Наш человек в полиции связался с адвокати, которые, под видом полицейских, допросили арестованного и выяснили, что четыре дня назад профессор Фера пришёл к нему с какой-то рыжеволосой женщиной…

— Соедини меня с Мартыноном, — перебил его Хранитель.

— Слушаюсь, ваше Высокосвященство, — услужливо ответил молодой голос.

Его Высокосвященство Господин Хранитель нажал на кнопку, и кровать, на которой он лежал в своём кабинете, превратилась в удобное кресло, переводя его тело в вертикальное положение. Впрочем, здесь, в космосе, вертикаль и горизонталь были всего лишь ещё одной условностью, привнесённой сюда с Земли.

Через секунду одна из сцен Страшного Суда на противоположной от него стене потускнела, и вместо измученных, искажённых страхом лиц грешников появилось встревоженное лицо лысеющего толстяка лет пятидесяти — начальника секретной полиции адвокати, господина Мартынона.

— Доброе утро, ваше Высокосвященство, — начал он заискивающим голосом. Видно было, что он вглядывается в экран, стараясь увидеть Господина Хранителя, прочитать выражение его лица. Но Господин Хранитель предпочёл оставаться невидимым. — Я очень извиняюсь за такой ранний звонок…