Сборник - Драбблы от G до PG-13

Она ушла в небо в тот момент, когда последний выдох сорвался с серых губ.

Арес дрогнул, открывая глаза. И замер, не зная, что делать. Вечное сердце его ныло, а сам он успел забыть, зачем явился сюда по зову смертной.

Женщина, стоящая перед ним, коротко кивнула.

– Я Зена, – сказала она, и синие глаза ее блеснули. – Спасибо, что пришел.

Автор:Dzury

Пейринг/Персонажи:Надежда, Габриэль

Категория:джен

Жанр:поток сознания, ангст

Рейтинг:PG-13

Краткое содержание: выбор Надежды

Пещера. В ней, как в утробе матери, висит кокон. По кокону тянется цепочка муравьев, маленьких и черных. Их манит горьковато-сладкий запах, исходящий от оболочки. Сквозь молочно–белую пленку выступают капли и собираются в лужицы под коконом. Они так и остаются блестеть антрацитом, не в силах просочиться сквозь тонны породы.

Какая же бабочка вылупится на свет сегодня?

Кровь, желчь и гной циркулируют внутри кокона. Он меняет свою форму, приобретая чьи-то очертания, гримасы боли и отчаянья искажают лик еще не сформировавшегося плода – и тают воском, чтобы в следующий раз вылепить новое лицо.

Внутри – метущееся больное сознание, сгусток плоти и мрака.

Боги не умирают – они уходят, когда о них забывают, растворяясь в вечности. Но ей пока не грозит такой конец. Надежда еще долго будет тревожить воспоминания Королевы Воинов и ее странствующего барда.

Надежда улыбается губами Афродиты, и те превращаются в серп смерти. Получив шанс переродиться, дочь Дахока еще не знала, какой соблазнительный выбор она должна сделать. Испокон веку женщины мучились сомнениями, что им надеть, – ей же предстояло определиться с оболочкой, телом, в котором новая богиня будет повелевать миром. Впрочем, выбор ограничивался лишь личностями, встреченными Надеждой в свое первое краткое пришествие в мир, и воспоминаниями самой Габриэль.

От мыслей о матери желчь внутри кокона бурлит, и на поверхность выступают пузыри, которые тут же лопаются. Рано еще…

Ей хочется, чтобы Габриэль смотрела на нее так же нежно и открыто, как смотрит на Королеву Воинов. Но ведь Надежда может стать ей, в плоти и крови, с той незримой силой, о которой Зена даже не подозревает.

Склизкое существо в коконе представляет на себе размягченные от пота старые доспехи, холодящие кожу металлические заклепки, слышит пение шакрама. Оно мысленно проводит от мыска запыленного ботинка вдоль голени к обнаженному колену, повторяя замысловатую шнуровку Королевы Воинов, вскидывает чернявую голову, поднимая руки ладонями к небу в молчаливом вызове Олимпу. Небо, куда уж без него? Сколько проклятий и врагов заработала на своем пути Зена. Выбери Надежда ее тело – и придется столкнуться с бурным прошлым Завоевателя. Слишком много проблем, чтобы добраться до Габриэль. Хотя, как было бы сладко: ночевки в поле у костра, сырое шерстяное одеяло греет кожу, шелест травы, нежное дыхание рядом...

На щеках Надежды появляются ямочки – ямочки Калли. Сознание тут же переключается на соперницу Зены. Каллисто ни в чем не уступает Королеве Воинов, но быть номером два богине не пристало.

– А, это сумасшедшая из Сирры, – кричит, тыча пальцем, какой-то деревенщина – и доказывай ему, кто ты есть на самом деле.

Другое дело – боги…

Арес ненадолго материализуется рядом с коконом. Его ноги не касаются пола в лужах зачерневшей свернувшейся крови. Бог войны одновременно брезглив и несдержан. Неожиданно для себя Надежда понимает, что когда-то олимпийцы мучились тем же вопросом самоопределения. Интересно, чью сущность мог забрать себе Арес? Она живо рисует в воображении аркадского пастушка, бредущего по лугу. Его ноги до колен испачканы коровьим дерьмом, за поясом флейта, маслинами сверкают его глаза, а под клинышком бородки прячется чувственный рот… Надежда бы рассмеялась, да пока нечем.

От богов ее мысли снова возвращаются к смертным. Сирена, Лила… безликие, мышиного цвета, волосы, глаза лошади, теплые и покорные. Разве за такими будущее? Бог должен вызывать почтение и страх одним своим видом: его голос – рокот морской, его руки объемлют землю, а не скрючиваются от артрита. Человеческая плоть так слаба. И только избранным удается творить историю, но для этого им приходится отречься от всего человеческого, как Цезарю…

Гай Юлий – неплохой вариант. Уже сейчас он обладает несокрушимой армией и ресурсами целой империи. Цезаря почитают и даже обожествляют. Его орлиный профиль снисходительно смотрит на подданных с каждой монеты… лоснится от тысячи грязных рук… Надежда чувствует, как эти руки лапают ее тело, длинные пальцы изучают каждую щель, изгиб и округлость, оставляя свои отпечатки на коже. Это лобызание толпы на площади перед казнью, сорванная одежда, растрепанные волосы... Ощущение гадливости, близкое к тому, что испытывала Габриэль к Цезарю. Все-таки у них с матерью много общего.

Надежда так же сильно любит Габриэль, как и ненавидит. Возродись она в теле барда, и Габриэль будет преследовать ее всегда, стоит только увидеть собственное отражение. Мурашки, точно рябь на воде, бегут по ее новому телу. Иногда Надежде хочется подражать матери, иногда – ущипнуть холодными пальцами даже не обнаженную кожу – душу. Такие детские желания. Боль может принести наслаждение, а может ничего не принести. Сейчас ей хочется опуститься на колени у озера, глядя в свое прекрасное отражение, улыбнуться, обнажить зубы. Надежда мысленно проводит рукой по воде – вода холодна и прозрачна. И на миг ее пальцы переплетаются с пальцами Габриэль из отражения. Всплеск! Надежда вспоминает, что в пещере нет озера, только крысы да пауки, нарушающие своим шуршанием плавный поток мыслей богини.

Слабая человеческая сущность выползает на поверхность сознания. Все-таки Надежда – наполовину человек.

– На три четверти, – поправляет Дахок, намекая, что она – всего лишь бастард бога тьмы и должна знать свое место.

Рожденной женщиной, воссозданной из праха жреца и крови жрицы, Надежде еще не раз придется доказать свою истинную природу. Пока же она признает выбор Дахока. Габриэль – та, которой хочется обладать, хотя бы в такой чудовищной форме. Невинность и порок, что может быть слаще?

Муравьи змейкой исчезают в расщелине. Кокон раздувается, становясь прозрачным. Слизь уже не сочится на пол, подсыхая. Существо внутри рвется к свету, прогрызая розовую, точно плоть, оболочку, рвется сквозь собственные мечты и кошмары, чтобы стать кошмаром Габриэль.

Та делает шаг назад, не в силах оторваться от коварной зелени глаз, и упирается в грудь Зены. Твердый доспех врезается в лопатку. Огонь бежит по стенам, но никак не может убежать.