Владимир СОЛОВЬЕВ - РУССКАЯ РУЛЕТКА

- Но личность из телевизионных кругов?

- Да, достаточно известная фигура.

- А вы как до сих пор живы? Что, исчезло мастерство у ребят по автокатастрофам, внезапной острой сердечной недостаточности?

- Видите ли, подготовка такого рода акций сопряжена с большим риском. Возьмем случай с губернатором Кемеровской области Аманом Тулеевым. Если верить версии следствия, а у меня нет оснований не верить, то очень основательная была подготовка. Однако не получилось, стало достоянием гласности. А за мою безопасность отвечает Федеральная служба охраны, поэтому не так все просто, велик риск самим организаторам этой акции оказаться на скамье подсудимых. А может, решили другими методами со мной бороться. Точный ответ могут дать только потенциальные заказчики…

- Да. Многие знания - многие печали. Скажите, есть хоть кто-то наверху, кому верить-то можно?

- Я думаю, есть.

- А по вашему ведомству к кому из ныне действующих политиков меньше всего вопросов?

- Это Юрий Федорович Яковлев, председатель Высшего арбитражного суда. Другое дело, что система арбитражных судов у нас сильно коррумпирована, и Юрий Федорович не хочет этого видеть, он закрывает на это глаза и оЧень болезненно воспринимает такого рода критику. Но сам в личном плане, конечно, он не вызывает никаких вопросов. Есть и много других порядочных людей.

- Все-таки есть?

- Есть.

- Юрий Ильич, позвольте такой сложный вопрос. Представим такой треугольник.

Убийство Листьева - история с коробкой из-под ксерокса, набитой долларами, которую выносили из Белого дома после победы Ельцина на выборах 1996 года, - дело "Аэрофлота"… Потенциальный заказчик вашей дискредитации к какому из углов этого треугольника тяготеет?

- Можно я промолчу…

- Но круг подозреваемых я определил правильно?

- Во всяком случае, эти фигуранты по делу серьезно разрабатываются.

- Когда-нибудь накажут за коробку из-под ксерокса?

- Я думаю, что нет. Это частный случай грубейшего нарушения законодательства о выборах. Избирательная кампания 1996 года незаконно финансировалась, и это лишь один из эпизодов, который всплыл наружу. Другое дело, что существовала негласная договоренность между двумя основными лидерами по вопросам финансирования, и каждая из сторон закрыла глаза на то, что были допущены нарушения.

- Что для вас самое дорогое в книге "Вариант дракона"?

- То, что я сумел сказать людям правду. Пройдет пятнадцать-двадцать лет, и об истории будут судить не только по заказным статьям, которые обрушила на меня пресса, а и по книге, книга останется.

- Спасибо, Юрий Ильич. Пятнадцать лет небольшой срок.

- Да. ~ Поживем - увидим. ~~ Все правильно. Увидим.

Юрий БАТУРИН:

"Работа во власти опасна…" ‹7 ноября 2000 г.› Я не знаю, как правильно представить Юрия Михайловича Батурина. Можно сказать, что летчик-космонавт, можно сказать, что известный политический деятель, можно сказать, что преподаватель наиболее престижных российских учебных заведений, потому что с одной стороны - это МГУ, с другой - Физтех.

- Юрий Михайлович, у меня возникает ощущение, что вы глубоко несчастный человек, потому что у вас была мечта всей жизни - и она осуществилась. С одной стороны - счастье, а с другой стороны - вроде и мечтать теперь не о чем…

- Это мечта, которую можно осуществлять несколько раз.

- Вы будете готовиться к следующему полету?

- Я и сейчас готовлюсь, в экипаже.

- А вам звание Героя не присвоили?

- Нет.

- Почему?

- Если бы моя фамилия была неизвестна в Кремле, то вопросов бы не возникло. А так это простой психологический этюд для студентов политических факультетов.

- Но ведь особенность российской политики в том, что простота психологических этюдов не работает, и Кремль - место, куда приходят по-разному, из разных областей знания, но все возвращаются обожженными. Кремль и победителей, и побежденных все равно очень жестко обжигает.

- Такая работа.

- А в чем работа?

- Работа во власти опасна тем, что действительно можешь уйти обожженным.

- Чем для вас была власть? Вы же всегда были в стороне от нее. И вдруг неожиданно вы оказались на передовой линии телефонных звонков, потому что как назначение, так и отстранение от должности советника президента по национальной безопасности до вас было доведено в легкой телефонной манере.

- Нет, назначение все же было в другой манере проведено. Меня Борис Николаевич пригласил в Кремль, в кабинет свой, беседовал, предлагал. Я думал, кстати, два месяца, попросил второй встречи, которая состоялась, хотя мне говорили, что вряд ли это будет. А вот увольнение, да, увольнение, вы правы, по телефону.

- Обидно было?

- Ну конечно. Обидно не в том даже, что по телефону. Много-то ведь не надо, когда уходишь, нужно просто, чтобы сказали спасибо. А власть не склонна говорить спасибо. Ну, я это знал, поэтому иллюзий не питал.

- А зачем вы пошли во власть? Может ли в принципе интеллигент идти во власть?

- Да, споры идут давно. Может, не может или даже не должен ходить. Я считаю, что человек теряет право на критику, если он хотя бы однажды не попытался что-то сделать сам.

- Сложный вопрос, потому что, с другой стороны, интеллигент теряет право на критику власти, если он в этой власти находится. А одно из базовых определений интеллигента все-таки подразумевает, что вы не можете не находиться в оппозиции к власти, потому что иначе власть превращается из демократической в авторитарную. Ее нельзя целовать, ее надо кусать.

- Но с другой стороны, возможность что-то сделать самому и добиться результата - очень привлекательна сама по себе. И она, я думаю, делает более осмысленной и полезной собственную жизнь.

- Полет в космос изменил какие-нибудь базовые мироощущенческие установки?

- Да.

- Можно поподробней…

- Во-первых, это отношение к жизни. Когда побываешь там, научишься ценить жизнь иначе. Во-вторых, понимаешь, что все взаимосвязано. Почему-то становится чуть ли не наглядной простая философская истина: любое твое дело и действие к тебе же и вернется…

- Вас часто упрекают в развале обороноспособности страны, говорят: вот, мол, Батурин был советником по безопасности, а где же эта безопасность?

- Как правило, это говорят люди, которые не сталкивались со мной во время работы, и более того, даже точно не знают, на какой должности я работал.

- Это общая фраза, типа, извините, про…ли страну?

- Ну, примерно так. А те люди и ведомства, с которыми я работал, до сих пор приглашают меня на свои праздники или просто выступить, встретиться, поговорить, хотя я уже давно не на государственной должности.

- Юрий Михайлович, признавайтесь, то, что вы думали и думаете о проблемах России, рано или поздно будет оформлено в некий литературный труд?