Монинг Карен - ПЛЕНИТЬ СЕРДЦЕ ГОРЦА

- И все же Маккейны охотятся за нами, - сквозь зубы процедил Гримм.

- Маккейны всегда охотились за всеми, в ком подозревали берсерка. Они завистливы, и они проводят все время в обучении воинскому ремеслу, но все равно не могут сравниться с берсерком. Так что разгроми их и покончи с этим. Тебе уже не четырнадцать, и я видел тебя в бою. Собери армию. Я бы и сам пошел сражаться за тебя, черт возьми! И я знаю сотни людей, которые тоже будут сражаться на твоей стороне. Вернись домой и заяви свои законные права...

- На наследственное безумие?

- На звание вождя клана, идиот!

- Тут есть небольшая загвоздка, - горько возразил Гримм. - У моего безумного папаши-убийцы ужасные манеры, - он никак не покинет эту землю.

- Что?

Куин на миг лишился дара речи, он смог лишь помотать головой в ответ. Помолчав, он сказал:

- Господи! Как мог я пребывать все эти годы в полной уверенности, что знаю тебя, когда на самом деле не знаю о тебе и малой доли правды? Ты ведь говорил, что твой отец умер.

Похоже, в последнее время все ближайшие друзья говорили одно и то же, а ведь Гримм никогда не был склонен ко лжи.

- Долгое время я и сам думал, что он мертв.

Гримм нервно провел рукой по волосам.

- Я никогда не вернусь домой, Куин. Я берсерк, и в этом есть кое-что, чего ты не понимаешь. У меня не может быть близких отношений с женщиной, которая не понимает, что я не такой, как все. И что же мне делать? Сообщить счастливице, что я один из тех диких зверей-убийц, заслуживших за все эти века такую дурную славу? Сказать, что, если ей когда-нибудь покажется, что мои глаза запылали, она должна бежать от меня подальше, потому что берсерки, как известно, набрасываются без разбора и на друзей, и на врагов?

- Ты никогда не набрасывался на меня! - резко возразил Куин. - Хотя когда это происходило, я часто был рядом с тобой.

Гримм покачал головой.

- Женись на ней, Куин. Ради всего святого! Женись на ней и освободи меня!

После этого он грубо выругался и уронил голову на шею жеребца.

- Ты действительно думаешь, что это освободит тебя? - сердито спросил Куин. - Разве это принесет избавление кому-либо из нас, Гримм?

***

Джиллиан, вдыхая полной грудью вечерний воздух, прогуливалась по слабо освещенной дорожке, опоясывающей крепостной вал. Смеркалось, близился любимый ею час, время, когда сумерки сгущались в абсолютную темноту, освещаемую лишь серебристой луной и холодными белыми звездами над Кейтнессом. Остановившись, она положила руки на бруствер. Ветерок донес запах роз и жимолости. Джиллиан сделала глубокий вдох, и до нее донесся какой-то другой запах. Она насторожилась, - это был терпкий и пряный запах, запах кожи, мыла и мужчины.

«Гримм!».

Джиллиан медленно повернулась. Да, это он: Гримм стоял за ее спиной, на крыше, в густой тени примыкающих стен, и смотрел на нее непроницаемым взглядом. Как он подошел? Она не слышала ни звука: ни шороха одежды, ни шарканья сапог о камни. Словно он был соткан из ночного воздуха и перенесен в этот укромный уголок ветром.

- Ты выйдешь замуж? - без всякого вступления задал он вопрос.

Джиллиан судорожно вздохнула. Кроме полоски лунного света, освещающей его проницательные глаза, остальные черты его лица скрывала тень. Как долго он стоит здесь? Было ли в конце вопроса недосказанное «за меня»?

- О чем ты спрашиваешь? - задыхаясь, произнесла она. Его ровный голос был ласков.

- Куин был бы тебе прекрасным мужем.

- Куин? - машинально переспросила Джиллиан.

- Да. Он такой же золотой, как ты, девочка. Добрый, мягкий и богатый. Его семья будет тебя лелеять.

- А как насчет твоей?

Невероятно - она осмелилась спросить его об этом!

- Насчет чего?

«Лелеяла бы меня твоя семья?»

- Какая она, твоя семья?

Его взгляд был ледяным.

- У меня нет семьи.

- Совсем? - нахмурилась Джиллиан. Конечно же, где-то у него есть какие-нибудь родственники.

- Ты ничего обо мне не знаешь, девочка, - тихо напомнил Гримм.

- Ну, поскольку ты все время суешь нос в мою жизнь, думаю, у меня есть право задать несколько вопросов.

Джиллиан пристально взглянула на него, но было слишком темно, чтобы можно было что-то рассмотреть. Как ему удается так сливаться с ночью?

- Я перестану совать свой нос. И нос я сую лишь тогда, когда ты, похоже, намереваешься попасть в беду.

- Я не все время попадаю в беду, Гримм.

- Ну, - отмахнулся он нетерпеливо, - и когда ты выйдешь за него замуж?

- За кого? - вскипела Джиллиан, нервно теребя складки платья. Луна спряталась за тучами, и Гримм сразу же пропал из виду.

Его жуткий бестелесный голос прозвучал с мягкой укоризной:

- Попытайся следить за разговором, девочка. За Куина.

- Древком Одина...

- Копьем, - поправил он с тенью удивления в голосе.

- Я не выйду замуж за Куина! - гневно заявила она в темный угол.

- А за Рэмси?

Тембр его голоса опасно понизился.

- Или он так хорошо целовался, что уже уговорил тебя?

Джиллиан сделала глубокий вдох, затем выдохнула и закрыла глаза, моля небо, чтобы оно ниспослало ей выдержку.

- Девочка, тебе придется обвенчаться с одним из них. Этого требует твой отец, - спокойно сказал Гримм.

Джиллиан открыла глаза. Хвала всем святым, облака снесло ветром, и можно было снова различить контуры его фигуры. В тени стен стоял человек из плоти и крови, а не какой-то мифический зверь.

- Ты один из тех, кого вызвал сюда мой отец, так что, полагаю, я могла бы выбрать и тебя, не так ли?

Гримм покачал головой, это движение смазал мрак.

- Не вздумай сделать этого, Джиллиан. Мне нечего предложить тебе, кроме адской жизни.

- Может, это ты так думаешь, но, может быть, ты не прав. Может, если бы ты прекратил себя жалеть, то увидел бы все в другом свете.

- Я себя не жалею...

- Ха! Да ты погряз в этом, Родерик. Улыбке лишь изредка удается украдкой проскользнуть на твое красивое лицо, и, как только ты ее там заметишь, то сразу же гонишь ее прочь. Знаешь, в чем твоя беда?

- Нет. Но у меня такое чувство, что ты мне сейчас скажешь это, птичка.

- Умный ход, Родерик. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя глупой настолько, чтобы закрыть рот? Ну так не выйдет, потому что я и так чувствую себя глупой в твоем присутствии, так почему бы мне не сделать еще какую-нибудь глупость? Я подозреваю, что твоя беда в том, что ты боишься.

Гримм прислонился к каменной стене - с видом человека, который никогда не обдумывал слово «страх» достаточно долго, чтобы оно вошло в его словарный запас.

- И знаешь, чего ты боишься? - храбро наседала на него Джиллиан.

- Учитывая то, что я не знаю, чего я все это время боюсь, боюсь, ты ставишь меня в несколько невыгодное положение, - насмешливо произнес он.

- Ты боишься, что в твоей душе может возникнуть чувство, - торжествующе объявила Джиллиан.