Максим Далин - Таракашки

Гуляя с Марком, Принцесса Соль многому научилась. Например, бегать великолепной волчьей походкой одичавшей собаки, закидывая задние лапы вбок, смотря одним глазом вперёд, одним — в сторону. Но она далеко не всегда изображает волчицу, а при виде таких же крохотных, как и она сама, кавалеров — принимается гарцевать, изящнейшим образом крутя худенькими бёдрами. И останавливается в полудюжине шагов от носа восхищённого поклонника, взмахнув ресницами, вскинув уши и приподняв тонкокостную и длиннопалую лапу: «Ах, мужчина, я вас боюсь!» — готовая при малейшей опасности удрать под защиту громадного, молчаливого и угрюмого рыцаря.

Кошка Тима сперва новую жилицу не одобрила, но вскоре рассмотрела. Одарённый щенок, решила Тима. Не из самых глупых. Время ещё не упущено, возможно, удастся воспитать из него котёнка.

Принцесса Соль смотрела на кошку в очарованном ужасе. Это был такой великолепный и страшный зверь… меньше Марка, но вооружён тяжелее, а сам ловчее, гибче. Опасная воительница снизошла до ничтожного щенка — такое у Сольки было выражение лица. Кошке польстило.

Поначалу обучение пошло хорошо: щенок научился довольно неуклюже, но бойко запрыгивать на диван и на кресло. Прекрасно, решила Тима, продолжим, — и показала, как запрыгнуть на подоконник.

Собачий ребёнок честно пытался, тоненько тявкая. Кошка показала ещё несколько раз. Солька скакала внизу на двух ножках, тянулась вверх изо всех сил, но собачье тельце определённо не приспособлено для кошачьего прыжка-полёта.

Тима спрыгнула на пол, обняла Сольку за шею и вылизала ей ухо. Это означало: «Да, дитя, к сожалению, ты такой же нелепый уродец, как и все собаки. Но я не брошу тебя, ты, в сущности, милое создание».

С кошачьей вольной борьбой у Принцессы Соль пошло лучше. Было сложно понять только, что кошка заваливается на спину вовсе не для того, чтобы сдаться на милость победителя: так она готовит к страшному удару когти на задних лапах. Тима бросала Сольку через себя, как тренер по самбо, мускулы собаки превратились в стальные пружинки, но главное, что Соль научилась понимать беззвучный кошачий язык.

И с тех пор стала в доме переводчиком, понимающим и собак, и кошек, и людей.

Характер, привычки, личность Принцессы Соль — отличная тема для мультфильма. Её повадки так же очаровательны, как её раскосая ушастая головка. Её высочество обожает старую плюшевую сову-перчатку, любимую с младенчества игрушку; оставаясь одна дома, ложится спать в обнимку с совой, обижаясь, забирает её и уходит горевать в кресло; наслаждается массажем совой — и иногда массаж переходит в возню. Солька определённо научилась у Марка грубым шуточкам, но в её исполнении они выглядят куда элегантнее: «Я тебя — кусь!» — приподнимает губу над резцами и «кусает» воздух в микроне от пальца, с самой лукавой усмешечкой в глазах. Зовёт на диван: «Афь!» — и пристукивает лапой. Человек: «Нет уж, лучше иди сюда». Солька кланяется классическим собачьим игровым поклоном, который выглядит реверансом: «Афь!» — и пристукивает лапой: нет, ты иди, ты! Берёт у человека кусочек чего-то очень вкусного — куриный хрящик, ломтик варёного лёгкого, крошку сыра — бежит и бросает его рядом с носом кого-нибудь из друзей, Тимы или Марка. Но не кусочек персика. Персик они не едят, его Соль съест сама.

Так они и жили втроём, когда появилась Принцесса Пунь.

«Пунь» — тоже корейское слово. Означает старинную мелкую медную монетку, грошик. Вроде той, которую отдали за измученную частыми родами собаку: больше она не могла рожать, а потому стала не нужна. В том доме, где собака была маленькой машиной для зарабатывания денег на щенках, её звали иначе. Довольно-таки презрительной кличкой. И то: старушка в шесть неполных лет, беззубая, болезненно толстая, в тусклой, шершавой, с проплешинами, шёрстке… Точно не принцесса.

Она, конечно, обо всём догадалась. Собаки — телепаты; то, что они понимают человечьи слова — уже доказанный факт. Именно поэтому она яростно лаяла и скакала до одышки, крохотный толстый дракончик с развевающимися ушами. Именно поэтому и перестала лаять, когда её уносили из дома, где она жила и рожала щенков, а на её личике, тонком, длинноносом, с невероятно громадными, томными, тропическими очами и трагически заломленными рыжими бровками, застыло неподъёмно тяжёлое, слишком большое для маленького тельца горе.

Она поняла, что уносят её навсегда. Но не понимала, куда. Убивать?

Но она не может убежать. Во-первых, ей не хватит сил — тонкие ножки мелко дрожат от постоянного напряжения, всё болит, одышка… а во-вторых — куда?

Собачьи эльфы не умеют, не могут жить одни. Они такие маленькие — а вокруг огромный, холодный, страшный мир. Бежать некуда.

А тут ещё Марк.

Он подошёл с самыми мирными намерениями: обнюхать нового жильца, маленькую собаку из тех, что очень ему нравились. Но будущая Принцесса Пунь замерла на месте в ужасе: похоже, ей приходилось видеть только отцов своих будущих детей. «Это чудовище?! Вот это?! Люди окончательно обезумели!» Защищаясь от нестерпимого страха, будущая Пуня яростно лязгнула клыками рядом с носом Марка. Тот виновато ухмыльнулся, облизнулся и отошёл.

Но ужас не отпустил сразу. Он проходил постепенно.

И Пуня постепенно понимала, что плохое прошло, совсем прошло. Сперва вдруг обнаружилось, какой вкусной может быть еда: она хватала кусочки фарша торопливо, едва прожёвывая, а тут ещё оказалось, что бывает и творог, и крошки яйца, и ещё много чего нестерпимо прекрасного… И еда есть всегда. Голодная жадность прошла через пару недель — и это был первый шажок.

Второй был — прогулки.

Трудно сказать, в клетке её держали или просто не выпускали из квартиры, вывозя в сумке-переноске только по делу. Как бы то ни было, выяснилось, что Пунь обожает любые сумки. Увидев, что люди собираются уходить, готова лезть в каждую случайно подвернувшуюся авоську: «Возьмите, возьмите меня с собой!» Первые прогулки давались тяжело: Пуня постанывала, охала при каждом шаге, а потом её ножки мелко дрожали. Но ножки массировали, а в ритм прогулок она потихоньку втянулась — и вдруг начала худеть, да не просто худеть, а красиво худеть! Выправляться и подтягиваться: на бёдрышках обрисовались мускулы, появилась талия, хоть и не девичья, как у Принцессы Соль, но всё же… И с тех пор они начали бегать рядышком. Шкарпетки.

Пуня — старшая — не стала заводилой в этой паре. «А побежали туда?» — всегда предлагает Солька. Она абсолютно уверена в себе и весело доверчива к миру. Пуня подчиняется. Иногда кажется, что щенячьего в ней даже больше, чем в её подруге.

Солька равнодушна к бабочкам. Она была совсем мала, когда впервые увидела порхающую бабочку. Наивный собачий ребёнок восхитился и поскакал за ней: ам! — и бабочка в пасти. Но оказалось так невкусно, что пришлось долго отплёвываться. С тех пор бабочки могут летать вокруг совершенно спокойно.