Карли Соросяк - Меня зовут Космо

— Ты съел бордер-колли? — спрашивает меня Мама, изумлённо разглядывая обслюнявленный предмет в руках Папы. — Зачем ты это сделал?

Облегчение настолько ослепило меня (я снова могу дышать!), что я не отвечаю. Но если бы я мог, я бы сказал: «Потому что кто-то должен был» .

— Нельзя его оставлять, — говорит Макс Маме. — Он не может… Космо никак не может пойти с нами?

Папа говорит:

— Ему будет негде…

— Пожалуйста, — говорит Макс. — Пожалуйста . Мне нужно, чтобы Космо был рядом. Я… Что, если… Я не могу его потерять.

Дядя Реджи с шумом выдыхает.

— Уверен, мы что-нибудь придумаем. — Он смотрит на Маму и Папу. — Поехали, а то опоздаем на сочельник.

Меня аккуратно сажают на заднее сиденье фургончика, между Максом и Эммалиной, а по радио звучит весёлая песенка под названием «Снеговик Фрости». Если вам эта песня незнакома — она о снеговике, который нашёл волшебную шляпу и ожил. И что сделал Фрости первым делом? Начал танцевать.

Есть в этом что-то вдохновляющее.

М аксу приходится вести меня в театр тайком.

— Тихо, — говорит он. — Веди себя как можно тише.

Я так себя и веду, иду почти бесшумно. Я опускаюсь между двух сидений, и несколько человек поздравляют меня с Рождеством и гладят по голове.

Эммалина на сцене выглядит чудесно, хотя меня немного пугает, что у неё крылья, как у птицы: чудовищные штуки, опускающиеся до самого пола. (Я не лаю и даже не скулю, когда она машет мне со сцены.) Потом мы отмечаем выступление яблочным пирогом и горячим сидром в церковном подвале, и мне даже разрешают немного полакать из бумажного стаканчика, который Макс держит на высоте моего роста. Дома при свете гирлянд он кормит меня морковкой.

— Не рассказывай никому, — говорит он, массируя складки на моей шее. — Их нужно было отдать оленям.

Я тихо жую.

Я знаю, как хранить секреты.

Вскоре Эммалина ложится спать в особенной пижаме.

— На ней снеговички, — гордо говорит она, шевеля пальцами ног.

Мама и Папа уходят в свою комнату, там шуршит бумага. Я слышу приятный шум: развязывание лент, разрезание упаковок. В гостиной сидим только дядя Реджи, Макс и я. Мы плюхаемся на пол, смотрим на ёлку, где больше нет бордер-колли, и моргаем.

— Знаешь, — говорит Макс, — пару лет назад Космо свалил рождественскую ёлку.

Дядя Реджи смеётся.

— Да ты что?

— Ага. Мы вернулись из продуктового магазина, и он ходил такой виноватый. Игрушки валялись повсюду.

Я хорошо это помню. Тогда я ещё мог бегать — и гонялся за светом гирлянд, бегал кругами, а потом поскользнулся на деревянном полу и влетел прямо в ёлку. Она упала с громким бабах и накрыла меня ветками. Позже Макс рассказал мне человеческую поговорку: «Слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет?» Подумав хорошенько, я решил, что вопрос некорректен: никогда так не бывает, чтобы рядом с деревом никого не было. Его обязательно услышит какое-нибудь животное, вроде меня.

— Тебе очень повезло, что у тебя такой пёс, как Космо, — говорит дядя Реджи. — Но я уверен, что ты это осознаёшь.

Макс кивает.

— Он лучший пёс в мире.

Я сажусь чуть прямее.

— И ты знаешь, что всегда можешь поговорить с ним, — говорит дядя Реджи. — Со мной тоже можешь поговорить. О чём хочешь. Думаю, мы оба хорошо умеем слушать.

Макс ёрзает на полу, его руки под светом гирлянды кажутся синими.

— Ну, кое-что есть.

— Валяй.

— Тебе не обязательно отвечать.

— Я отвечу.

— Что будет… — начинает Макс и кривит губы, словно не зная, что ответить. — Что будет с твоей собакой, Роузи? Ты по ней скучаешь?

Дядя Реджи проводит рукой по голове; она выглядит мягче, на ней пробилась новая шерсть. Мне интересно: у него такие же кудри, как у Макса? Вырастут ли у Макса длинные волосы, которые он мог бы заплетать в косы?

— Я всё время о ней думаю. Каждый день. Она мой лучший друг — но у неё есть работа, и мы теперь работаем не вместе.

— Но ты сможешь снова с ней встретиться, правильно?

— Я постараюсь, — говорит дядя Реджи. — И иногда это всё, что нам остаётся.

Макс смотрит на свои колени.

— Думаешь, она была бы хорошим танцором?

— Роузи хороша во всём . Она просто суперумная. Может быть, даже слишком умная. На базе мы называли её «Собака-Гудини», потому что она могла выбраться из чего угодно. Из ошейников. Из шлеек. Из будок. Однажды я даже запер её в своей комнате, так она повернула зубами ручку двери. А ещё она обожает арахисовое масло.

Макс улыбается.

— И Космо тоже.

— Наверное, его все собаки любят.

В доме слышится шум: из крана течёт вода, ветка стучит в окно.

— Тебе мама когда-нибудь рассказывала, — говорит дядя Реджи, — что в армии собака сама выбирает себе кинолога? Мы, люди, встаём строем, и собаки к нам принюхиваются, решают, кому кто достанется. И они даже выше нас по званию.

Макс широко открывает глаза.

— Ничего себе…

— Ага, если они не подчиняются командам, у них из-за этого не бывает проблем. Роузи обычно хорошо слушается, но было несколько раз… эх! — Он смеётся. Смех застревает у него в горле. — Эх , люблю я эту собаку.

Я то дремлю, то снова просыпаюсь, пока они сидят в тишине. Потом, когда мы идём в спальню, я думаю, как Роузи переживает разлуку. Между ними тысячи миль. Я лежу и слушаю дыхание Макса, смотрю, как поднимается его грудь, и думаю, как киношники найдут для него самые лучшие ракурсы, — но у него и так все ракурсы лучшие.

С утра нас будят приятные запахи с кухни. Булочки с корицей! Яйца! Молоко! Макс протирает глаза, потом скидывает одеяло и треплет меня по макушке.

— Думаю, тебе понравится, что я тебе купил, — говорит он.

Я отвечаю: «Надеюсь, это туалетная бумага. Или хотя бы кот» .

За дверью меня приветствует Эммалина, размахивая чем-то. Я вдруг понимаю, что это: оленьи рога. Она тут же водружает их мне на голову, закрепляя за ушами. Какой стыд. Это ещё хуже, чем костюм черепахи. Может быть, это расплата за то, что я вчера съел морковку?

— Это так мило, — улыбается Мама.

— Ему не нравится, — говорит Макс, озвучивая моё мнение.

Дядя Реджи просто смеётся, а Папа снимает с каминной полки носки. Эммалина разворачивает новый супергеройский плащ, а Макс достаёт из коробки набор лунных горных пород. Он держит их, затаив дыхание. Жаль, что не я ему их подарил.

— Подождите, — вдруг говорит Макс. — Я хочу, чтобы Космо открыл свой подарок.

— Нет, лучше ты открой, — отвечает Мама, снимая ленты. — После вчерашнего я не хочу, чтобы он тащил что-то в рот.

Макс разрывает бумагу и открывает подарок.

— Нравится? — спрашивает он, размахивая перед моим носом мягкой игрушкой-свиньёй. Она хрюкает.

— Назовём его Мистер Хрюк, — объявляет Эммалина. — Космо и Мистер Хрюк.