Карл Сафина - За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

– Вылов косаток в 60-е и 70-е годы – и особенно молодых – действительно имеет огромное значение, – подчеркивает Кен. – Он создал большую проблему на долгие времена.

Вспомним, что до начала вылова южная группа оседлых косаток состояла приблизительно из ста двадцати особей; когда вылов запретили, их осталось около семидесяти. Затем началось восстановление популяции, численность которой в 90-е годы увеличилась до девяноста девяти. Но, когда выловленные детеныши косаток должны были вступить в репродуктивный возраст, их отсутствие начало сказываться. Восстановление прекратилось. Сорок лет спустя численность южной группы уменьшается. Их осталось всего восемьдесят. Мы теряем по одной или две в год.

Но есть еще одна, более серьезная проблема. Пища. Ее недостаточно. Северная, канадская, группа оседлых косаток численностью около двухсот шестидесяти особей все эти годы постоянно росла. Недавно этот рост замедлился, а возможно, остановился.

– Нет репродукции, почти нет. Вот в чем беда, – жалуется Кен. – В начале исследований я уделял особое внимание новорожденным косаткам. Мне хотелось знать, какой опыт они приобретают, когда взрослеют. Но потом они стали умирать очень молодыми. Тут есть одна странная вещь, – объясняет Кен, открывая каталог косаток южной оседлой группы. – Во всей южной популяции оседлых косаток всего две дюжины самок репродуктивного возраста.

Тем не менее если каждая будет рожать хотя бы раз в пять лет, то каждый год на свет должны появляться пять детенышей. Значит…

В прошлом году родился всего один. И в этом году тоже один , у самки Д-28. Его выбросило на берег, мертвого . Плохое физическое состояние.

Сначала мы забрали их детенышей, затем уничтожили их кормовую базу. В долговременном плане судьба косаток повторяет судьбу тех, кем они питаются. У северо-восточных бродяг, которые охотятся на млекопитающих, теперь больше еды, чем сорок лет назад, – и их видят чаще. Причина в восстановлении популяции тюленей, морских львов и китов после принятия законов, которые их защищают. Это закон США о защите морских млекопитающих 1972 года, международный запрет китобойного промысла, введенный в 1986 году, и резолюция ООН о запрете дрифтерного промысла рыбы от 1991 года – я сам активно участвовал в кампании за принятие этой резолюции. В 1960 году в Британской Колумбии поголовье обыкновенных тюленей уменьшилось до 10 % от нормы, а также исчезли многие колонии стеллеровой коровы, в основном потому, что рыбаки отстреливали всех, кто мог составить им «конкуренцию». Эта практика тоже осталась в прошлом.

Но для косаток северо-востока, питающихся рыбой, жизнь становилась все труднее. Закон не защищал лосося. Поэтому после нескольких десятилетий интенсивной добычи в здешних местах осталась лишь малая часть прежней популяции рыбы. Как следствие, на грани вымирания оказались и оседлые косатки, питающиеся лососем. Они долго жили ниже ватерлинии. Теперь они живут ниже границы бедности.

Листая каталог, можно увидеть, что во многих семьях оседлых косаток нет самок репродуктивного возраста. Например, семья, которую показывает Кен, состоит из одних самцов, за исключением матриарха, но она уже перешагнула порог менопаузы. Кен многозначительно смотрит на меня – семья обречена.

На самом деле подобные проблемы затронули такое количество семей, что осталось лишь одно жизнеспособное стадо оседлых косаток – стадо Д. Возможно, им помогает хорошее знание внутренних вод. У стада Л и стада К зона обитания больше, от центрального побережья Калифорнии до Британской Колумбии. Кен находит реестр рождений и смертей стада Л.

– Посмотрите на эти надгробные камни, – печально говорит он.

На снимках умершие косатки. Многие умерли молодыми. Некоторые очень молодыми.

Более 40 % детенышей не доживают до года. Но смертность высока среди животных любого возраста и пола. Когда смотришь на состав стад Л и К, возникает такое же ощущение, как за шахматной доской, когда до тебя начинает доходить неизбежность мата. Выхода нет. Если тенденция сохранится, через несколько десятков лет стада исчезнут.

Смертность среди косаток, похоже, связана с сокращением численности чавычи. Это неудивительно: рацион оседлых косаток на 60 % состоит из этой рыбы.

Раньше южная группа оседлых косаток появлялась здесь почти каждый месяц. Лето и осень всегда были сезонами повышенной активности – животные часто собирались в «суперстада», и их пиршества продолжались гораздо дольше.

– Здесь было действительно огромное количество рыбы, – вспоминает Кен. – Численность нерки и горбуши достигала полутора миллионов, а чавычи – нескольких сотен тысяч. Многие экземпляры чавычи весили по десять килограммов и больше, и косаткам хватало десяти рыбин в день. Все они держались вместе, и – я не шучу – это была настоящая вечеринка ! Они подбрасывали лосося носом или перекидывали через спину. Все эти забавы происходили прямо перед моим окном.

Я сморю на воды пролива, а Кен молчит, погружаясь в воспоминания. Уже другим голосом он задумчиво продолжает:

– Это была гораздо, гораздо более устойчивая система. С мая по октябрь в проливах было достаточно рыбы, чтобы прокормить сотню косаток все лето. И рыбакам тоже хватало. Затем начался чрезмерный отлов рыбы и уничтожение рек плотинами, вырубкой леса, и поголовье главной рыбы региона значительно уменьшилось. И поголовье косаток тоже стало медленно уменьшаться.

Атмосфера изменилась. Теперь после более короткого объединения стада снова разделялись. Стадо Д могло направиться в район реки Фрейзер, стадо Л – вернуться ко входу в пролив, а стадо К – обогнуть другой остров.

Зимой, когда рыба рассредоточена по большей территории, поиск пищи требует от косаток больше времени. Косатки становятся, как говорит Кен, «более деловыми, более серьезными и меньше играют». Стада держатся отдельно друг от друга, а затем каждое распадается на семьи, которые придерживаются своего маршрута. Отдельные члены стада могут рассредоточиться, например, в зоне длиной двадцать километров и шириной пять – их голоса заполняют весь этот район. Они находятся в непрерывном движении. Борются за выживание.

Представьте себе всех оседлых косаток южной группы – всего восемьдесят одна особь в трех стадах, разбросанных на территории от центральной части канадского острова Ванкувер до залива Монтерей в Калифорнии. Восемьдесят одна косатка. А теперь представьте, что на пространстве от Бостона до границы Флориды – или между Чикаго и Хьюстоном, или между южной границей Монтаны и мексиканской границей в Хуаресе, или между Миланом и Мадридом – живет всего восемьдесят один человек. И вы поймете, что значит «угроза исчезновения».