Тайное... Забытое... Невероятное...

Слышал я, что один мужик решил всему научиться. Обратился там к кому-то… Тот и отвечает:

— Иди после двенадцати ночи в амбар такой-то, там будет не то собака, не то другой какой зверь стоять, огромный, с большой разинутой пастью, а вокруг этой пасти будет по кругу гореть огонь. Вот ты и залезай в эту пасть, пролезь через огонь и сразу же все будешь знать. Мужик так и сделал. Но как увидел чудовище с огненной пастью, испугался, рукой махнул и больше не просил, чтобы его всему научили.

А как и кто научил А.С.: “На Черемховом бору меня кто-то невидимый окликнул. Тогда я применил известный прием и избавился от окликавшего и неприятных ощущений: суровой ниткой, вытянутой из правой штанины, надо обернуть средний и указательный палец левой руки или наоборот“. Коррекция? Или отвлекающий своей бытовщиной маневр, отрезвляющий оцепеневший ум?

Думаю, что все это может соперничать с многотомным Кастанедой. Знания есть. Надо отделить все, что рождено галлюциногенными грибами Латинской Америки, от сибирского духовного наива. Надо спешить.

Приемы и символы защиты следует выявить, а затем изучить. Сомневаюсь, чтобы кто-то с детства не знал такие дворового уровня силы, как скрещенье собственных пальцев, собственных рук и ног, как найденное слово “чур“, “чурики“ и даже “чур-чурара“. А вот еще детская радость — большой палец руки, просунутый между указательным и средним. Даже грудные дети инстинктивно злоупотребляют этим.

К действиям защитного характера бесспорно следует отнести троеперстие с его внутренним психологическим настроем на замкнутость и непролазность для темных сил. Наиболее же сильная вещь в этом плане — двоеперстие. Это уже коррекция совсем иного плана — космического. Вспомните боярыню Морозову на картине В.Сурикова. Несмотря на абсолютный соцреализм, натурализм, если хотите, — это произведение искусства состоялось только благодаря перстам, призванным поднять зрителя выше обстоятельств.

Вот как далеко мы ушли от снежного человека и полтергейста, но вопросы энергетики и здесь не обойдены.

Каков же полтергейст или домовой в Западной Сибири в чистом виде? Или в комнатных условиях, рассчитанный на одного зрителя? Как рассказывает Х.У.:

— Дело было в А. Отец, когда все уснули, долго ворочался в бессоннице на краю кровати. Ночь была лунная. Вдруг он увидел и услышал, что по полу катается какой-то шарик… Отец стал наблюдать, а потом изловчился и схватил этот шарик в руки. Стал крепко его в ладонях сжимать, а руки зажал между ногами и давай кричать, чтобы кто-нибудь зажег свет. Ему очень хотелось рассмотреть шарик. Да только никто не проснулся, а шарик между тем стал ощутимо уменьшаться в руках и, наконец, совсем исчез. Отец встал, включил свет, все осмотрел, но ничего не заметил. И опять лег. Только затих, как услышал, будто под кроватью мыши заскребли. А через некоторое время опять оттуда выкатился тот же шарик. Отец заругался и стал грозить: “Ты у меня докатаешься… Вот возьму ружье, да как выстрелю в тебя!“

А сам продолжает на кровати лежать. И тут над его головой как раздастся взрыв, будто в самом деле выстрелили. У него аж в ушах зазвенело. Но никто из спящих опять ничего не услышал… Только после этого все стихло, никакого шарика не стало.

А.Н.Г., экономист:

— Я приехала в К. в 1977 году, сразу же после окончания училища. Поначалу с работой не справлялась, оставалась по вечерам. Как-то сидела в бухгалтерии одна в семь часов вечера. Услыхала, что в кабинете главврача Т.И. кто-то задвигал стульями. Решила — уборщица. Спокойно работала. Постоянно отмечала, что рядом кто-то есть. Потом уже подумала, что это старшая медсестра Д. Мне даже стало интересно: почему пришедшая не заходит ко мне. Стала прислушиваться. Сообразила, что кто-то ходит не так, как наши сотрудники, а такими тяжелыми мужскими шагами, даже услышала тяжелое дыхание, сопение. А вдруг, думаю, кто-то посторонний? Пошла посмотреть. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что кабинет закрыт снаружи и свет в нем выключен. Я отметила, что как только встала из-за стола, движение в кабинете прекратилось. Я удивилась и испугалась. Кто же там может быть? Подошла к двери. Там все тихо. Вернулась к себе. “Неужели все показалось?“ Только так подумала, вновь услышала тяжелые шаги. И стук передвигаемых стульев. Я поняла, что там действительно кто-то есть. В три прыжка я выскочила из этого домика. Закрыла его на замок и всю дорогу домой ревела с испугу.

Про этот старый домик потом много слыхала, что ночевать в нем не остаются. А кто не знает этого — ночью убегает.

Н.З. из Е.:

— Спрашиваешь, что случилось в новогоднюю ночь 1983/84 г.? Да ничего особенного. Говорила ребятам: “Не кричите, не шумите, а то может и помаячить. Так они разве послушают? Вот и нашумели на свою голову… Играли, кричали, визжали. Время уже к полуночи подходило. У нас в доме, кроме меня с детьми, еще маленькая собачонка была. И вдруг она как завизжит, залает, так жалобно и страшно. Я — к дверям, оглянулась, ближе всех там Алька. Крикнула ей: “Закрой дверь!“ И только она накинула крючок, как все почувствовали, что кто-то резко дернул дверь наружу. Все испугались, затихли. И тут услышали, что вроде бы кто-то выходит из сеней и спускается с крыльца, как половицы скрипят и ступеньки поскрипывают. Я тогда открыла занавеску и давай рассматривать улицу (в доме горела керосиновая лампа; поселок, надо сказать, практически оставлен людьми). И вижу, что действительно на улице кто-то стоит. Сейчас только начинаю думать, что с испугу показалось [15] Честный человек будет долго подвергать все сомнению. Его не надо пытаться разоблачать. Он готов сам заранее разоблачиться — найти более приемлемое объяснение случившемуся. Ему хочется ясности и логики. . Но, вроде бы стоял. Да и собака. Ведь она зря лаять не станет. Я быстро задернула занавеску. И мы больше на улицу не выглядывали. Ребятишки затихли и больше уже не шумели. Потом стали ложиться спать. И тут услышали, что кто-то постучал в окно: “Тук-тук!“ Два раза. И снова все стихло. Вот и все… Думаю, человек бы постучал в дверь с самого начала и зашел бы… Кто мог быть? Вроде человек. Не шибко большой. Весь в темном… Следы? Так маячки вообще следов не оставляют. Нет, не смотрели.

А.П. по национальности румынка (это очень важно — значит, она не отягощена фольклорными представлениями хантов и манси) вспоминает события, наиболее распространенные для сюжетов несказочной прозы в этой местности (особенно часто такие ощущения и звуки, как во втором случае ее рассказа, наблюдаются, когда человек устраивается на ночевку в тайге прямо на тропе, а тем более на дороге):

— В 1943 году я работала в няньках у председателя колхоза М.М. Дом, где мы жили, стоял на отшибе. Оставаясь с ребенком одна (М.М. была большей частью в отъезде), я ложилась на полу у детской кроватки, чтобы услышать, как ребенок проснется. Поэтому и хорошо слышала, как в сепараторной, соседней комнате, кто-то ходит. Такие шуршащие шаги. В деревне говорили: “Как в засохших чирках“ (легкая обувь из кожи). Я слышала звяканье сепараторных тарелок. Будто кто их перебирал. Я очень боялась, жаловалась. И люди говорили М.М.: “Не оставляй! Девка боится, девка напугается. Тут ведь всегда маячит“. Так я поняла, что и до меня кто-то подобное слышал.