Ами Пальм - Лалли и Звездочка

Лалли было шесть лет. У нее не было ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер, — никого, кроме старой бабушки Стины, а бабушка Стина была такая угрюмая старуха! Она была очень сурова с Лалли, никогда ее не ласкала, заставляла весь день работать, часто бранила и даже била ее. В целом мире не было у Лалли никого, кто-бы любил ее!

Трудно жилось Лалли на свете без ласки, без привета. Никому из людей не нужна была ее любовь, и Лалли полюбила цветы, деревья, зверей и птиц. Старая избушка бабушки Стины стояла на самой опушке леса, и Лалли, когда была свободна, убегала в лес.

Бабушка Стина мало разговаривала, никогда не улыбалась, не шутила, и Лалли боялась ее как огня. Да и других людей Лалли тоже боялась. При них ее головка всегда была опущена, большие глаза смотрели испуганно, работа плохо спорилась в ее руках; она пряталась от людей, стараясь не попадаться им на глаза. Бабушка Стина никогда не слыхала, как Лалли смеется, да, сказать по правде, она и не хотела этого слышать: она терпеть не могла шумливых детей.

Но зато, когда Лалли была одна в лесу, она сразу делалась другой: ее глаза разгорались, щеки розовели, губки весело улыбались; она громко разговаривала сама с собой и со всем, что ей попадалось на глаза, и часто заливалась веселым, звонким смехом. Если бы кто-нибудь из соседей или сама бабушка Стина увидала ее тогда, они наверное не узнали бы Лалли.

И какие веселые игры умела устраивать Лалли в лесу? Она играла с цветами, с высокой травой, с кустами шиповника, играла с птицами, жучками, бабочками. Лалли разговаривала с ними, и ей казалось, что они прекрасно понимают ее. Что за беда, что сами-то они не говорили!

Лалли казалось, что здесь, в лесу, нужны ее заботы и любовь, и она заботливо подсаживала гусениц на листья, помогала в работе муравьям, перенося поближе к муравейнику разные палочки и соломинки, кормила птиц хлебными крошками, которые дома набирала за день.

В лесу у Лалли было всегда много дела: здесь надо было спасти муху, попавшуюся в паутину к толстому пауку, там положить в гнездо выпавшего птенчика, прогнать ястреба, кружившегося над испуганным зайченком.

В лесу для Лалли на земле был разостлан мягкий душистый ковер из травы и моха, на котором так хорошо было поваляться; высокие деревья своими ветвями закрывали ее от солнечных лучей, ручей, весело журча по камням, приносил самую свежую, чистую, как хрусталь, воду, в траве под кустами всегда был готов вкусный обед из спелых ягод земляники и черники; орешник припасал для Лалли свои крупные спелые орехи; птички, пчелы и жуки носились вокруг нее, пели и жужжали, а кузнечики в высокой траве трещали свою веселую песенку.

Под развесистыми ветвями старой-престарой густой ели Лалли устроила себе славное, уютное гнездышко и, забравшись туда, подолгу сидела или лежала на мягком пушистом мхе и слушала, слушала, как шумят ветви старой ели…

И под шум ее ветвей много и долго думала бедная девочка. Она думала о том, как тяжело ей живется, что никто ее не любит, что ведь есть же счастливые дети, у которых есть мать, отец, братья и сестры, которые любят их и с которыми можно играть и смеяться. И слезы капали из глаз девочки, когда она вспоминала свои обиды и огорчения. А старая ель все шумела и шумела, да так тихо и спокойно, что сердечко девочки успокаивалось, и она тихо и сладко засыпала.

«Лал-ли! Лал-ли!»-раздался с опушки старческий голос: это бабушка Стина зовет ее! Лалли испуганно вскакивает и снова вдруг делается маленькой, бедной, робкой, неловкой Лалли и со всех ног пускается домой. Там ждет ее суровая бабушка Стина. И опять работа не клеится в ее руках, и опять то и дело раздается окрик:

— Лалли, несносная девчонка, опять ты зеваешь! Да что же за наказание возиться с этим ребенком!..

Однажды утром бабушка Стина послала Лалли на ручей за водой. Итти нужно было лесом. В лесу в этот день было как-то особенно весело и радостно: Лалли казалось, что никогда еще солнце не светило так ярко, деревья не были так зелены и птицы никогда еще не пели так звонко в кустарнике.

Пчела гудела над цветком, кузнечики трещали в траве, колокольчики качали своими голубыми головками. Лалли было весело, и ей казалось, что все: и трава, и лес, и птицы, все веселится с ней, радуется ее приходу.

«Ах, как хорошо сегодня в лесу, как хорошо! И как ярко светит солнце, как весело поют птицы!» думала Лалли, то подпрыгивая на одной ножке, то останавливаясь над большим жуком, то бегом пускаясь вперед.

А как весело журчал ручей! Он прыгал и скакал по камням, точно бешеный, громко журчал, брызгался, крутил и трепал попавшие в него прутья и соломинки.

Лалли было так хорошо, что она не ушла бы отсюда! А между тем медлить было некогда: бабушка Стина не любила дожидаться. Лалли нагнулась к ручью, чтобы зачерпнуть воды, и вдруг услышала чей-то писк. Лалли подняла голову и прислушалась. Где-то кто-то тихо пищал, да так жалобно!

Лалли оглядывалась во все стороны, прислушивалась и вдруг вскрикнула, выпустила из рук кувшин и стрелой бросилась вперед: в воде между камнями темнелось и барахталось что-то темное, маленькое…

В одну секунду Лалли была уже там. Это был маленький щеночек, мокрый, жалкий, на шее его был привязан мешок с камнем, и мохнатенькая головка с белым пятном на лбу едва держалась над водой.

Лалли вытащила щенка из воды, отвязала мешок, села на берегу, положила щенка себе на колени и стала обтирать его своей юбкой, старалась согреть его. Щенок пригрелся и заснул у нее на коленях, а Лалли, боясь пошевелиться, сидела на траве, тихонько поглаживала его и ждала когда он проснется.

Сначала Лалли забыла и думать о кувшине и о бабушке Стине, но когда щенок крепко заснул у нее на коленях, Лалли вдруг вспомнила, что ей сильно достанется. Но что же делать со щенком, куда бедняжку девать и как же разбудить, когда он так измучился и теперь так сладко спит? И Лалли все держала его, гладила и согревала.

Долго в этот день пришлось дожидаться воды бабушке Стине и, когда, наконец, Лалли принесла ее, ее левая щечка сильно покраснела от тяжелой руки бабушки Стины.

Но сегодня даже это не опечалило девочки: она была так счастлива, что слезы только на минуту выступили на ее глазах. Да и когда же было плакать? Надо было скорее кончать работу: ведь там, под старой елью, ждал ее голодный щенок! Улучив свободную минутку, Лалли побежала опять в лес.