Владимир Бардин - Еще одно путешествие на край земли

— Я бы лично предпочел приезжать сюда лишь в отпуск: покупаться, позагорать, — живо откликнулся Анджей.

— И подцепить желтую лихорадку, — добавил Ежи, его молчаливый товарищ с огромным выпуклым лбом и глубоко запавшими темными глазами.

— Или стать жертвой мухи цеце, — рассмеялся третий поляк, кинооператор, по имени Збышек. Он был ненамного моложе своих товарищей, но благодаря открытому, доверчивому взгляду выглядел совершенным юнцом. Ему и Ежи, кинорежиссеру, предстояло снять фильм о путешествии в Антарктику.

Збышек наладил камеру и приготовился к съемке. В полумиле от нас ослепительно сверкала полоска золотистого песка, на который накатывались океанские волны. Там, за пляжем, в тени пальм, угадывались живописные строения. У самой кромки прибоя лежало на боку большое полузатопленное судно. Оно село на мель при входе в порт.

Абиджанский порт построен сравнительно недавно, в 1950 году, после того как был прорыт трехкилометровый канал, соединивший лагуну Эбрие с морем. Необходимость создать современный порт была огромной. На всем побережье страны протяженностью в 550 километров не существовало ни одной естественной бухты, пригодной для строительства такого порта. Полоса песчаных отмелей почти повсеместно преграждала доступ к берегу. Суда выгружались на открытых рейдах, а это было дорого, неудобно и препятствовало развитию торговли. Попытки прорыть канал предпринимались еще в начале нашего века, но береговые течения заносили русло канала песком. Теперь все эти трудности позади. Превращение лагуны Эбрие в портовую гавань способствовало быстрому развитию Абиджана. Сегодняшний Абиджан — морские ворота республики — ежегодно посещают тысячи кораблей. В стране появился и собственный торговый флот.

...Загремела якорная цепь, и на мачту подняли флажковый сигнал: «Просим лоцмана». Чтобы попасть в порт, требуется немалый опыт. Об этом красноречиво свидетельствовал остов севшего на мель судна.

Вход в канал показался нам совсем крошечным, трудно было представить, как в него протиснется наше судно. Но, судя по карте, ширина канала — более 300 метров, а глубина в центральной части —15 метров. Это позволяет заходить в порт практически любому океанскому лайнеру.

Еще немного — и мы увидим чудесную лагуну с раскинувшимся на ее берегах городом!

Лоцманский катер, однако, задерживался.

— Девятый час, а они начинают работать с восьми, — рассуждал наш доктор.— Кофе, наверно, попивают. Интересно, какой здесь кофе?

Ответил ему Ежи, тонкий ценитель этого напитка.

— Здесь, как и в Конго, выращивают «робусту», по объему экспорта кофе Берег Слоновой Кости занимает третье место в Африке. Местные сорта уступают по аромату «арабике» и потому дешевле, но в них высокое содержание кофеина. «Робусту» хорошо смешивать с более ароматными сортами. Впрочем, к примеру, итальянцам, которые любят пережаренный кофе, а естественный аромат не ценят, «робуста» подходит как нельзя лучше.

Увидев появившуюся на палубе стайку наших стюардесс, доктор переменил тему:

— Девчонки у нас на судне очень уж строгие. Я тут заговорил с одной про то, про се, есть ли муж, дети — ничего особенного, но она на меня так глазищами сверкнула, будто я людоед какой-то. «С пассажирами, — говорит, — я на личные темы не беседую». Развернулась на 180 градусов — и адью.

Справа от входа в канал по глади моря медленно перемещались длинные узкие лодки. Это были рыбачьи пироги. В водах Гвинейского залива водятся угорь, тунец, макрель, сардина и множество других рыб. И конечно, здесь полным-полно акул.

На берегу за каймой песка из-за пальмовой рощи выглядывали странные угловатые конструкции, сложные переплетения труб. То был крупнейший в стране нефтеперерабатывающий завод. Издали он походил на скелет ископаемого гиганта. Над одной из труб горел газовый факел. И, довершая картину, над кучкой людей на пляже, над рассыпанными по морской глади утлыми пирогами набирал высоту мощный реактивный лайнер, оставляя за собой серый хвост выхлопных газов.

Вот тебе и Тропическая Африка!

Около девяти к нам подошел катер и на борт поднялся лоцман. Это был немолодой худощавый европеец с резкими чертами лица.

— Я так и думал, что лоцманы здесь иностранные, — воскликнул доктор. — Уверен, французы и американцы занимают здесь все ключевые позиции — и на транспорте, и в промышленности, и в медицине.

Заработали двигатели, и мы быстрым ходом пошли к устью канала. Миновали входной маяк. Ослепительная, манящая полоска пляжа сверкнула сквозь зелень пальмовой рощи и осталась позади. Справа вдоль канала шло шоссе. Здесь все выглядело серо и буднично. Друг за другом следовали склады, баки с горючим, рекламные щиты фирмы ЭССО. Зато слева к самой воде подходили густые заросли пышных кустарников, а чуть дальше поднимались высокие кокосовые пальмы.

Внезапно берега канала расступились, и мы увидели город на берегах лагуны. Он почти сплошь состоял из белых зданий — утопающих в зелени небольших особняков и современных высотных коробок в 20 — 30 этажей. А на переднем плане громоздились у причалов мачты судов и портовые краны.

— Здесь корабли почти со всего света, — сказал Анджей, не отрывая глаз от бинокля. — Вот тот крайний — сухогруз «Замок дракона» из Панамы, за ним «Святой Лак» и «Святой Винсент» — из Дюнкерка, «Лобиго» в середине — местный. За ним с голубой трубой «Виграфьорд» — какой-то скандинав. Порт приписки отсюда не виден.

— А вы поглядите-ка лучше сюда, — окликнул нас с другого борта неугомонный доктор.

Мы обернулись. На противоположной стороне лагуны у самой воды стояли крытые тростником африканские хижины, которые раньше мы видели только на картинках. Их вид резко контрастировал с роскошными особняками и высотными зданиями, расположенными на другом берегу.

Машину вновь застопорили. Очевидно, все причалы были заняты, и нам предстояло выжидать, пока освободится место.

Поверхность лагуны была атласной, без единой морщинки. Сюда не достигал морской бриз, и жара особенно давала себя знать. У борта на глади воды растекались радужные нефтяные пятна. Небольшой краб бочком деловито пробирался вдоль корпуса. За его движениями, перегнувшись через поручни, следила теперь добрая половина полярников.

Шло время, и наше нетерпение возрастало: когда же можно будет сойти на берег? Но нас продолжали держать на рейде. К кораблю подплывали на катерах портовые чиновники с портфелями. Наше начальство заполняло какие-то бумаги, оформляло счета.

После обеда небольшая видавшая виды баржа привезла пресную воду. На корабль перебросили шланги, подключили насосы. Нам предстояло принять около 600 тонн воды.