Владимир Бардин - Еще одно путешествие на край земли

Городским постройкам стало тесно на узкой прибрежной полосе, и город начал карабкаться вверх по склонам холмов. «Лас-Пальмас, подобно Риму, расположился на семи холмах» — эту фразу можно было прочитать в любом рекламном проспекте. Мы не стали подниматься наверх, в новые кварталы, а пошли назад, к порту, стараясь не удаляться от моря. Стояла ласковая, солнечная погода, какая у нас бывает в средней полосе в самый разгар весны — не зря Канары называют островами вечной весны.

Вегета — исторический центр Лас-Пальмаса. Уголок площади перед зданием муниципалитета.

На нашем пути оказался парк, носящий имя Дорамаса (помните, так звали одного из последних вождей гуанчей, которому испанцы отрубили голову). Нам неудержимо захотелось побыть в тени экзотических деревьев.

В парке немало диковинных пальм, кактусов, но наше внимание привлекло драконовое дерево. Его гигантский ствол, на удивление, расширяется не только книзу, но и кверху, а тянущиеся к небу, тесно переплетающиеся голые ветви походят на натужные жилы. Оно появилось на свет задолго до того, как сюда пришли европейцы, было немым свидетелем поражения гуанчей, событий новой и новейшей истории, и сколько ему еще предстоит увидеть... С удивлением и восхищением взирали мы на это мощное дерево, которое с равным основанием можно назвать и уродливым и прекрасным.

Я дополню свои впечатления о драго словам Кармен Лафорет: «...твердые листья его кроны, заостренные, словно иглы, царапают мягкий шелковистый воздух, и под корой течет красный сок... Если нож поранит его, наружу брызнет не свежий водянистый сок — из его плоти будет сочиться кровь, как из раненого человеческого тела».

Недаром гуанчи обожествляли это дерево. Гибель его, по их представлениям, предвещала несчастье, зато цветение сулило хороший урожай. Сок драго, как уже рассказывал нам доктор, использовался при бальзамировании: им натирали кожу усопших. Позднее, после захвата островов европейцами, сок дерева, «драконова кровь», шел на приготовление лекарств. Его использовали при лечении желудка, кожных язв. Из него добывали золотую краску, которой красили свои волосы европейские модницы.

В конце парка за решетчатой оградой поблескивали изумрудные дорожки плавательных бассейнов, а чуть в стороне из-за глухой стены доносились негромкие голоса и тугие удары теннисного мяча. В парке размещается также зоопарк и так называемый Пуэбло Канарио (этнографический музей), где дважды в неделю проводятся концерты народных песен и танцев. Я представил, как одетые в яркие национальные наряды танцоры: женщины в широких цветных юбках колоколом с кружевными передниками, белоснежных блузках и темных маленьких шляпках гордо выступают рядом с напористыми, темпераментными партнерами в белых бриджах, заправленных в замшевые сапожки, светлых рубашках и цветных жакетах в талию. Музыканты наигрывают на тимпле — маленькой пятиструнной гитаре. Медленная мелодия сентиментального канарского танца «Фолио» сменяется огненной, стремительной «Исой».

День клонился к вечеру. И хотя у нас еще было желание забежать на знаменитый пляж — Лас-Кантерас, все же, увидев указатель ZOO, мы решили хотя бы бегло ознакомиться с представленной здесь фауной.

Зоопарк был компактный и уютный. Прямо у входа в клетках мы увидели обезьян. Флегматично ходили павианы, шимпанзе раскачивались на трапециях. В другом уголке зоопарка, в тени, на влажной, обильно политой земле стояла пара розоватых фламинго. Он грустно созерцал окружающий мир, она копошилась длинным клювом в мокром песке у его ног.

Чей-то пристальный взгляд заставил меня обернуться. Сзади из-за толстых вертикальных прутьев решетки на меня смотрел большой бурый медведь, кто знает, возможно, наш соотечественник. Был он худ, обтрепан, шерсть свалялась и кое-где висела клочьями. Я понял, что здешний зоопарк представляет экзотических для Канар животных. А нам хотелось бы увидеть местных птиц— ведь здесь обитают эндемичные виды дятлов, коршуны, грифы. Василий Евграфович очень интересовался потомками той самой породы собак, которая обитала на островах во времена гуанчей.

Но из клеток на нас флегматично глядели львы. Казалось, ничто не могло вывести их из этой своеобразной львиной нирваны.

Пройдя мимо клеток с пестрыми горбоносыми и хохлатыми попугаями, я невольно замедлил шаг перед просторной вольерой, где стояла большая белая красавица лама. Ноги ее, казалось, вросли в землю, свою маленькую головку с большими наивными глазами она повернула в мою сторону. Во взгляде ламы было доверие, беззащитность и в то же время святая уверенность в том, что на свете все же так много прекрасного!

— Если так будем канителиться, на пляж не успеем, — пробасил над самым ухом доктор.

Пляж Лас-Кантерас расположился совсем рядом с портом, по другую сторону узкого перешейка, идущего к «кошачьему уху» — полуострову Ислета. Полоса золотистого песка выгнулась дугой на несколько километров. Залив отделен здесь от открытого моря береговым рифом — непреодолимым препятствием для акул. Кроме того, риф защищает лагуну от волнения, и купаться здесь можно даже в самые свирепые штормы. Вдоль пляжа тянется набережная, застроенная нарядными домами, в основном отелями. Постояльцы их не только наслаждаются видом на море, но и могут, накинув халат, пересечь полоску пляжа и ступить в воды океана. В разгар туристского сезона здесь яблоку негде упасть,но сейчас середина ноября, и на пляже только редкие любители морского купания.

Вода кажется нам теплой и очень соленой, с непривычки от нее щиплет глаза. К нашей группе тем временем подходит полисмен. Белые плавки доктора ему положительно не нравятся.

— Ох уж эти испанцы, эти пуритане, эти католики! — ворчит доктор, поспешно натягивая брюки.

Вдоль набережной под большими зонтами расставлены столики. По краю зонтиков крупно выведено одно-единственное слово YES. Очевидно, на любую вашу просьбу должен последовать такой ответ. Мы садимся выпить пива. Пиво холодное, бутылочное, марки TROPICAL. Официанты — молодые расторопные мужчины в черных брюках и белых рубашках.

За соседним столиком девушка и юноша, обнявшись, шепчут что-то друг другу. На песке спиной к нам стоит высокая стройная девушка в бикини. Мимо проходит босоногий хиппи в драных шортах, сделанных из обрезанных джинсов. С этой праздной картиной не вяжется возникшая на набережной фигура пожилой испанки в черном, несущей с озабоченным лицом тяжелую сумку с картошкой. Но она вскоре исчезает из виду. Чумазые ребятишки возятся у столиков. Один воровато обернулся, схватил оставленную недопитую бутылку кока-колы, отпил из нее, передал товарищу, потом аккуратно поставил на место.