Герасим Успенский - Васька путешественник

Однако клюв пеликана по-прежнему оставался плотно закрытым, и птица снижалась. Мы неотступно следили за Бабуриком, стараясь угадать, где он сядет на землю. Но пеликан решил по-своему. Сделав последний крутой разворот, он начал планировать по прямой линии, быстро теряя высоту. Да куда же это он направляется? Батюшки, — на залив!

Я схватил стоящие у крыльца вёсла и побежал К берегу. За мной устремились жена и дочери. Даже дед Лука, несмотря на свои семь десятков, заторопился за нами, покрякивая и приговаривая:

— Ах ты, балберка! Что ещё удумал?!

Бабурик достиг залива, разумеется, раньше нас. Но мы хорошо видели, как он сделал над водой ещё один разворот и, выставив вперёд лапы, поднял ими тучу брызг.

Пеликан опустился на воду недалеко от берега и только тогда, широко разинув клюв, сердито выбросил из мешка котёнка. Васька, очутившись в воде, очень быстро сообразил, что нужно делать. Заработав лапками, он тут же подплыл к Бабурику, вскарабкался к нему на спину, да так и доплыл на нём до берега. Едва пеликан достал лапами дно, как Васька соскочил с его спины, мокрый, скользкий, и одичало пустился бежать прямо домой. Хвост котёнка, согнутый вопросительным знаком, мелькал на тропинке и скоро скрылся за поворотом.

Это событие заставило нас ещё раз вскипятить чайник и снова усесться под инжиром. Нельзя же было, в самом деле, расходиться, не обсудив все подробности Васькиного полёта. Дед Лука говорил про Ваську:

— Вот так лётчик! Геройский будет у вас кот, да и большущий же вырастет чертяка! Только кормите его лучше, рыбью голову давайте почаще, — чтоб кость крепче была.

Потом, подумав, дед добавил:

— Однако моего Лобана вашему-то не перерасти, нет, — это, брат, шалишь!

Меня задело: почему же это Васька не может быть крупнее и сильнее дедова Лобана? Уж зверят-то я, кажется, умею выращивать. Мы поспорили с дедом и, наконец, договорились: когда наш Васька окончательно вырастет, — мы устроим обоим котам смотр. Чей питомец окажется крупнее, тот и выиграет спор.

Многие, наверное, захотят узнать: а как было дальше, повторялись ли ещё воздушные полёты Васьки в мешке у пеликана?.. Нет, не повторялись. И причина этого не в том, что Васька был сильно напуган первым своим полётом. Куда там! Котёнок потом много раз добивался забраться в рот к Бабурику, но тот никогда этого больше не позволял. Да и немудрено, — осмотрев внутри пеликаний мешок, после Васькиного полёта, я нашёл там столько глубоких царапин, что пришлось смазывать их лекарством.

Васька стал ростом с кошку обыкновенной простой породы. Его голова раздалась вширь, усы сделались гуще, длиннее. Теперь уже можно было не сомневаться, что из него получится настоящий разинский кот — очень красивый, к тому же и внушительный. Все любовались Васькой, потешались над его проделками, но никто из нас ещё не замечал, чтобы он занимался своим полезным ремеслом — ловлей мышей и крыс. Мы думали: неужели Васька так и останется дармоедом, комнатной забавой? Это было возможно. Дело в том, что котят приучают к охоте их матери. Кошки приносят своим подрастающим детям полумёртвых мышей, которые еле-еле ползают. Котята долго играют с такой добычей, подкрадываются к ней, хватают лапками и, наконец, съедают. Так и вырабатываются у молодых хищников охотничьи повадки. Ну, а кто же обучает нашего Ваську, — он ведь без матки растёт! Придётся, видно, мне самому этим заняться.

Я велел ничем не кормить котёнка с самого утра, а сам расставил в разных подходящих местах несколько мышеловок — таких, которые ловят грызунов живьём. К вечеру в ловушки попались две домовые мыши. Одну из них я основательно помял, так, чтобы она не могла быстро бегать, потом взял её за хвостик, принёс в комнату и пустил на пол — прямо перед Васькиной мордой. Мышь поползла, кот насторожился, а потом прыгнул на неё, задушил и тут же съел всю целиком.

Глаза у Васьки в это время загорелись недобрым огоньком, весь он подобрался и потом долго бегал по комнате, нервно помахивая кончиком хвоста. «Так, — подумал я, — азарта хоть отбавляй! Что ж, продолжим урок!»

Вторую мышь я выпустил перед котом из ловушки живёхонькой, неповреждённой. Васька прыгнул на мышь, но промахнулся, а она мигом юркнула в угол. Дело происходило на кухне, в углу лежала кучка картошки, — в неё и спряталась мышь. Васька, упустив добычу, заметался в разные стороны, а потом замер над картошкой, учуяв под ней грызуна. Я подумал, что теперь кот будет долго караулить тут в углу, и хотел было помочь ему добраться до мыши. Но Васька опередил меня. Он сам принялся быстро раскатывать лапами картошку. Через минуту послышался короткий пронзительный писк и кот, сердито урча, вышел из угла с мышью в зубах.

Этих «уроков» для Васьки оказалось достаточно. Он взялся за охоту по-настоящему, и через каких-нибудь две-три недели мыши в нашей квартире стали редкостью. Однако это ещё далеко не всё. Мышей ведь ловят почти все кошки на свете, а вот на крыс охотятся только некоторые из них. В этом-то и было главное достоинство кошек разинской породы. Я решил проверить сам‚ — каков из Васьки выйдет крысолов.

За крысами далеко не нужно было ходить. Они жили у нас в кладовке под полом, а по ночам вылезали наверх и хозяйничали на полках с провизией. Я не успевал заделывать прогрызенные в половицах дырки. Мы ставили в кладовку ловушки, но… крыса очень понятливый зверёк. Стоит только одной или двум попасться в крысоловку, как остальные уже ни под каким видом в неё не полезут, даже и близко не подойдут. Приходилось менять ловушки разного устройства, чтобы этим обманывать крыс.

Мы несколько раз оставляли Ваську в кладовке на ночь. Но крысы, слыша, как он ходит, остерегались вылезать из подполья, а кот, соскучившись сидеть взаперти, начинал мяукать, царапался в дверь — так ничего из этого и не получалось. Потому-то я и надумал «притравить» кота на крыс, как притравливают на зверя охотничьих собак.

Вечером я принёс в кладовку стул, взял на руки кота и, набравшись терпения, уселся в темноте. Васька, устроившись у меня на коленях, потихоньку мурлыкал, а потом свернулся калачиком и заснул. «Ладно, — думаю, — пусть пока спит, а будет нужно — разбужу!» Прошло минут сорок в неподвижном и тихом ожидании. С улицы не доносилось почти никаких звуков, только изредка, едва слышно, в порту перекликались судовые сирены. Под половицами возились крысы, но в самой кладовке всё было спокойно. Васька пригрел своим телом мои ноги, я задумался, привалился спиной к стене и чуть было сам не заснул.