Эрнест Сетон-Томпсон - Крэг - кутенейский баран [с иллюстрациями]

Скотти пришёл к заключению, что в смелом переходе Крэга на восточный берег реки Флэтхэд должна была скрываться какая-нибудь цель. Цель эта была ясна — баран хотел достигнуть возвышенностей, окружающих озеро Кинтла, на которых его часто видели раньше. Пока дул чинук, баран мог в течение всего дня двигаться на запад, но, если ветер за ночь переменится, он, конечно, повернёт на восток. Рассудив таким образом, Скотти перестал держаться следа, а пошёл кратчайшим путём, по водоразделу, к озеру.

Ночью ветер действительно переменился. И на следующий день, когда Скотти осматривал сверху обширную долину, отделяющую его от озера, он увидел далеко внизу какое-то движущееся пятно.

Он тотчас скрылся из виду и побежал наперерез четвероногому путешественнику. Но лишь только он достиг намеченного места и осторожно осмотрелся, там, в пятистах шагах впереди него, на ближайшем холме, стоял не кто иной, как сам знаменитый Крэг. Оба были друг у друга как на ладони. С минуту Скотти стоял и смотрел молча. Но затем разразился речью:

— Ладно, старина Крэг! Видишь череп и кости на моём ружье? Я — твоя смерть. Ты от меня не уйдёшь! Как ни вертись, а рога будут моими. Сейчас попробую разок на счастье.

Он поднял карабин и выстрелил, но расстояние было слишком значительно. Баран стоял неподвижно, пока не увидел дымок. Тогда он быстро отскочил в сторону, и пуля ударилась в снег недалеко от того места, где он только что стоял.

Крэг повернулся и побежал на восток вокруг гористого южного берега озера, направляясь к главному водоразделу, а вдалеке позади него неизменно тащился Скотти. К его необычайной выносливости присоединялось ещё упрямство, свойственное его расе, непоколебимая решимость, которая заставляет стремиться к намеченной цели уже после того, как благоразумие или чувство чести отвергли эти попытки. Это упорство ослепляет человека и ведёт его зачастую к гибели, а он, поверженный, всё ещё пытается нанести удар победителю и погибнуть вместе с ним.

Снова весь день прошёл в погоне. Затем — ночлег, и наутро Скотти был уже опять на ногах. Иногда ему было легко отыскивать след, иногда он терял на это немало времени, когда след бывал занесён свежевыпавшим снегом. Так проходил день за днём, и Скотти часто видел впереди барана, но никогда не мог подойти к нему достаточно близко. Баран, казалось, понял, что карабин бьёт только на пятьсот шагов, и подпускал к себе человека не ближе этого предела. По-видимому, он даже пришёл к заключению, что так лучше: иметь охотника за собою и, по крайней мере, знать, где он находится. Однажды Скотти почти удалось подкрасться к нему на расстояние выстрела, но западный ветер вовремя предупредил Крэга о грозящей ему опасности. Это было в первый месяц охоты. Впоследствии Крэг никогда не выпускал охотника из виду.

Почему бы ему не умчаться вперёд, оставив охотника далеко позади? Потому что ему нужно было питаться. Человек имел с собою запас сушёной дичи и шоколада, достаточный на много дней.

Если бы этот запас вышел, он мог бы застрелить зайца или глухаря, быстро изжарить и довольствоваться этим целый день. Но баран должен был часами разыскивать скудную траву под снежным покровом. Долгое преследование уже сказалось на нём. Его глаза блестели по-прежнему, его движения были так же уверенны и прекрасны, как и раньше, но его живот ввалился, и голод, изнуряющий голод, подтачивал его силы.

Пять долгих недель продолжалась погоня, и единственной передышкой для Крэга бывали те короткие часы, когда снежная буря налетала с запада и опускала между ними снежную завесу. Затем, в течение двух недель, оба шли, не теряя друг друга из виду. По утрам Скотти, вылезая, как волк, из своей холодной норы, громко кричал: «Ну, Крэг, пора двигаться!» И баран где-нибудь на отдалённом гребне вызывающе топал ногами и тотчас, держа нос на ветер, пускался в путь, то ускоряя, то замедляя бег, но всегда держась на расстоянии не менее пятисот шагов от охотника. Когда Скотти садился отдыхать, баран искал себе пищу. Если Скотти прятался, баран в тревоге бежал к тому месту, к которому нельзя было приблизиться незамеченным. Если Скотти долго оставался неподвижным, баран напряжённо следил за ним и также не двигался с места.

Однообразно протянулись десять недель. Между охотником и животным установились странные отношения. Крэг так свыкся со своим положением, что признавал Скотти как неизбежное, почти необходимое зло. Однажды утром, когда Скотти только что поднялся и осматривал местность к северу, отыскивая барана, он услышал продолжительное фырканье далеко позади себя и, обернувшись, увидел старого Крэга, нетерпеливо поджидавшего его. Ветер переменился, и Крэг переменил направление, но не хотел двигаться в путь без своего неизменного спутника. В другой раз Скотти потерял два часа на переход через горный поток, который Крэг одолел одним прыжком. Когда он с большим трудом достиг, наконец противоположной стороны, он услышал знакомое фырканье и, оглядевшись, увидел, что Крэг вернулся узнать причину его задержки.

Так в течение зимы они прошли всю главную горную цепь, начиная от Кутенейских высот, через горный проход Воронье гнездо, к западу против ветра, потом прямо на юг, к хребту Макдональда, и вперёд, вперёд, до горы Гэльтом. День за днём одно и то же: два движущихся тёмных пятна на безграничной снежной поверхности. Неоднократно их путь переходили другие овцы и бараны и другие охотники. Однажды им встретилась партия рудокопов, которые слышали о Скотти и его охоте и стали подзадоривать его криками. Но он только тупо осмотрелся в их сторону и прошёл мимо, не обращая на них внимания. Несколько раз Крэг пытался скрыть свои роковые следы в следах какого-нибудь проходившего перед ним стада. Но Скотти не так легко было обмануть. Все затруднения он преодолевал, благодаря своему упорству и неутомимости, и всё меньше и меньше было перерывов в его погоне. Снежные бури прекратились вместе с западным ветром, и природа, казалось, вступила в полосу успокоения.