Венди Уильямс - Лошадь. Биография нашего благородного спутника

«Не поймите меня превратно, – сказал мне в личной беседе Дэвид Арчибальд, специалист по млекопитающим, существовавшим до и после падения астероида. – Это не просто был неудачный день в истории планеты. Это был день великого невезения. Однако тучи над тогдашним раем сгущались уже давно». Подробное обсуждение проблем, связанных с началом широкого распространения млекопитающих по планете и палеонтологических последствий воздействия астероида, оставившего ударный кратер Чиксулуб, содержится в его книге. [58] David Archibald . Extinction and Radiation: How the Fall of Dinosaurs Led to the Rise of Mammals. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2011.

В любом случае после падения астероида начался своего рода доисторический захват земель. Огромные запустевшие территории оказались открытыми для заселения. Чтобы захватить их, нужно было всего лишь приспособиться к местным условиям. А мы, млекопитающие, отлично справляемся с задачами подобного рода. Оставшиеся в живых представители нашей родни быстро приобрели новые формы и размеры. Некое подобие этого процесса я усматриваю в появлении интернета, когда никто не был способен даже отдаленно предсказать, что ожидает нас в будущем, полном новых возможностей.

Мы достаточно мало знаем о том, как млекопитающие приспосабливались к новым условиям, однако известно, что за эти 10 млн лет растительность изменилась самым драматическим образом. Вечнозеленые леса, покрывавшие существенную часть поверхности земли, ушли в прошлое, а листопадные широколиственные растения, согласно мнению эколога Бенджамина Блондера, начали очень медленно занимать доступное пространство. Распространение таких растений с их вкусной и сочной листвой создало изобилие легкоперевариваемой пищи.

Это сподвигло млекопитающих к перемене образа жизни. Возник новый тип млекопитающих – животные, питающиеся не насекомыми, а цветками, плодами, листьями кустарников и в ограниченной степени редкими, только появившимися на Земле травами. Многие из таких биологических видов неизбежно должны были столкнуться с неудачей, стать эволюционными тупиками, вымереть в палеонтологическое мгновение ока.

Однако некоторые добились выдающихся успехов. Кони и приматы относились к числу триумфаторов. (Наверное, нам не стоит слишком гордиться подобными достижениями. По словам Кристины Джейнис, мы стали победителями «за неимением лучших». [59] Janis . Victors by Default. P. 173. )

С Притор и Келли мы бродили по Поулкэт-Бенч в надежде найти какую-нибудь из великолепных окаменелостей, однако я скоро сдалась. Филип Гингерих, пользующийся всемирной славой палеонтолог и знаток ископаемых останков лошадей, однажды сказал мне, что, когда он впервые посетил эту местность молодым еще ученым в 1970-х годах, окаменелости можно было найти прямо на поверхности земли, однако время таких легких находок давно миновало. Притор разыскивала кольца типи: каменные круги, в доевропейские времена обрамлявшие основания шатров индейцев, любивших останавливаться здесь ради превосходного вида – совсем как наши современники летними вечерами.

Келли искала ориентиры среди далеких гор – природные знаки, которыми век назад руководствовались ее собственные предки, чтобы ориентироваться в пространстве и времени, когда пригоняли в эту глушь стада овец.

«Вот Конская Голова, – сказала она, указав на большой и заметный снежник вверху водостока Ишавуа на склоне горного хребта Абсарока. – Снег на носу и на поводьях уже тает. Это означает, что высокая вода сошла и можно вести свои стада в горы и спокойно переправляться через реки».

Я увидела, что она совершенно права. Только в ущелье под одной из самых высоких горных вершин даже в начале июля оставалось большое количество снега, и снежник в самом деле был похож на голову коня.

«Кони здесь явно у себя дома», – сказала я.

Земли Вайоминга невозможно представить без лошадей. Местное население тем или иным способом в течение веков приспосабливало годовой ритм своей жизни к ритму жизни коней. Без них выживать здесь было непросто. Сразу же, как испанцы завезли в эти края одомашненных лошадей, коренные американцы немедленно осознали их ценность и сделались одними из лучших в мире наездников. Когда прапрадед Келли, мормон, оказался в Вайоминге в конце XIX века, «обладать лошадью» означало «выжить». Здесь начинал свою карьеру известный преступник Бутч Кэссиди, впервые попавший в тюрьму за кражу лошадей. Учитывая жизненную важность этого домашнего животного, Бутчу повезло, что он избежал виселицы.

Лошади были ценными и тогда, когда в 1950-х годах отец Филлис Притор привез ее девочкой в Вайоминг. Конечно, к этому времени здесь уже появились автомобили, но им необходимы дороги, a их в здешней глуши насчитывалось немного. Какое-то время ее отец зарабатывал на жизнь объездкой коней. Потом он устроился егерем в заповедник и проводил свою жизнь в седле, разъезжая по диким просторам Вайоминга, куда автомобили тогда – да и теперь тоже – не способны были проникнуть. Притор часто сопровождала его. Верхом на своем пони она основательно изъездила эти места. Подозреваю, что Притор в тот или иной момент своей жизни прошла, проехала, ну в крайнем случае видела каждый сантиметр территории этих гор. С ее точки зрения, есть нечто успокоительное в том знании, что кони 56 млн лет прожили в том же краю, где ныне живут лошади гор Маккуллох и Прайор.

Конечно, важно помнить, что в те времена, когда здесь обитали эогиппусы, Вайоминг выглядел совершенно иначе. Здесь было влажно – настолько влажно, что окрестность покрывал тропический лес. Здесь не было холодоустойчивых деревьев. Не было пропыленного воздуха, не было сухой и твердой, покрытой полынью почвы. Ее заменяла влажная и болотистая земля.

Кроме того, здесь было жарко. Какое-то недолгое время даже очень жарко, куда жарче, чем во время моего визита. Доказательства описаны, например, Филом Жардином. [60] Phil Jardine . Patterns in Palaeontology: The Paleocene-Eocene Thermal Maximum // Paleontology Online 1, 2011. P. 5. URL: www.palaeontologyonline.com/articles/2011/the-paleocene-eocene-thermal-maximum/ По сути, на планете как будто бы произошел внезапный тепловой взрыв, столь же удивительный в своем роде, как падение астероида за 10 млн лет до него. Любопытно, что этот тепловой максимум совпал с появлением на свет приматов и коней Поулкэт-Бенч. Температура в некоторых местах за очень короткое время подскочила на 6–8 °C, замерла ненадолго на этом максимуме, а потом столь же внезапным образом опустилась. Причина этого резкого пика остается невыясненной, однако он мог стать следствием крупных выбросов метана из глубин океана. Этот пик на графиках, иллюстрирующих подъемы и падения температуры в истории нашей планеты, напоминает, на мой взгляд, контуры Эйфелевой башни. Эта аномалия носит официальное название «Палеоцен-эоценовый термический максимум» или просто PETM, однако я предпочитаю видеть в ней Эйфелеву башню жары, резкие контуры роста и падения которой так напоминают изящный силуэт символа Парижа. Странное, невероятное событие.