Ник Дженс - Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города

Эта последняя кампания в затянувшейся войне с волками Аляски бушевала с 2005 года, и оставался еще почти год до голосования, которое должно было пройти в 2008 году, единственного, в отличие от двух предыдущих, когда нам не хватило нескольких процентов необходимых голосов из-за ряда взаимосвязанных факторов. Не последним из них был стиль изложения текста бюллетеня для голосования (выбранный штатом) – столь заковыристый, что многие голосующие выбрали не тот пункт. Вне всяких сомнений, политика регулирования численности хищников была смещена в сторону права, а был ли этот сдвиг временным или нет, оставалось только гадать. Оглядываясь назад, я постоянно думаю о том, что мне следовало сделать или сказать, чтобы каким-то образом повлиять на ход той кампании.

Несколько недель спустя, в один из майских дней, когда стояла чудная весенняя погода, мы узнали, что наша подруга Луиза умерла у себя дома. Двумя днями ранее мы с Шерри остановились возле идиллического дома у моря, в котором они жили с Джоэлем, чтобы попрощаться. Окна были открыты, и рыжие колибри подлетали к кормушкам, болтая друг с другом без умолку. Мы подошли по очереди, чтобы взять ее за руку. Она то приходила в себя, то отключалась, превозмогая боль, закрыв глаза и улыбаясь нашим голосам. И я вспомнил ее всего несколько месяцев назад, как она, опершись на лыжные палки, вдруг застыла в начале дороги, ведущей к палаточному лагерю. Она смотрела на озеро, в сторону ледника, надеясь увидеть Ромео в последний раз. Позже Джоэль закажет сделанную вручную скамейку из кедра и установит ее на то самое место, чтобы прохожие могли отдохнуть и полюбоваться тем же видом, которым наслаждалась Луиза.

На спинке этой скамейки есть бронзовая табличка с изображением воющего Ромео. Нам хочется верить, что Луиза слышит его…

Хотя на тот момент в юго-восточном регионе и не планировалось никакой «выбраковки» волков, однако Джуно как столица штата была одновременно местом резиденции губернатора и расположения центральных офисов Департамента рыболовства и охоты. Нисходящие сверху концентрические круги преобразований не могли не затронуть мир Ромео. Местных противников волка лишь подстегнула агрессивная официальная риторика: «регулирование численности волков – это не просто разумное и ответственное планирование и управление ресурсами, но также сохранение дикой природы и защита наших семей». В общем, как ни крути, для самого известного на Аляске и самого доступного волка настали тяжелые времена. Его дружелюбная натура только раздражала и даже бесила тех, кто не видел никакой пользы в этих животных, особенно в таком странном существе, противоречащем их собственной злобной природе. Ромео, невольно ставший образцом добрых отношений между волками и людьми, теперь, как никогда прежде, рисковал быть уничтоженным за то, что подавал слишком хороший пример.

И вот я сидел в совершеннейшем разладе с самим собой и думал, что сказать Гарри или Джону. Я понимал мотивы обоих мужчин: Гарри проводил время с волком просто как со своим другом, в то время как Хайд реализовывал не только профессиональный, но и вообще свой редчайший в жизни шанс. Хайд, конечно же, делал все, что мог, чтобы защитить волка, пока он был с ним, ну а Гарри считал это своей важнейшей миссией. От них меня отличали только собственные соображения и вопрос меры. Я уверен, что для нас троих волк был скорее членом семьи, чем просто диким животным, но для меня он в первую очередь был живым, дышащим напоминанием о том, что я надеялся, да так и не смог спасти, одним из призраков моего прошлого.

Учитывая все, что нас объединяло, любой, вероятно, подумал бы: ну что тебе стоит подъехать к ним, катаясь на лыжах, и поболтать по-дружески, решив все проблемы. Но в отношениях между нами троими все было не так просто. Это покажется странным, но, несмотря на то что мы с Гарри были одними из первых, кто увидел волка в 2003 году, мы еще ни разу не встречались лично. По телефону мы беседовали не более четырех раз, и все в течение 2006 года, сравнивая свои впечатления от двойника Ромео и обсуждая другие моменты. Джона же я знал много лет, но мы редко общались, а когда это происходило, просто вели задушевные беседы, никогда не затрагивая тему черного волка. Между собой Гарри и Хайд были едва знакомы.

Мы все трое издалека виделись на озере месяцами и даже годами, но при этом редко вспоминали о самом факте существования друг друга, словно были кавалерами, претендующими на руку одной экзотической красавицы, что одновременно притягивало и отталкивало нас. Учитывая наше влечение и общий объект интереса, такое сравнение вполне уместно. Игнорируя друг друга, каждый из нас заявлял свое приоритетное право, отказывая в нем соперникам. Если даже мы, три человека, которые знали Ромео лучше всех, не смогли объединить усилия, чтобы защитить его интересы, то кто бы тогда смог и вообще захотел?!

Конечно же, я был зол, день ото дня переходя от раздражения к ярости. Гарри и Хайд проводили слишком много времени с волком ради своего собственного блага, не ища путей выхода для него. Однако это была лишь одна из мыслей, не дававших мне покоя. Другая ей полностью противоречила и заключалась в следующем: если Шерри, я и Анита, как и некоторые другие наблюдатели, предпочли держаться со своими собаками подальше от волка, это вовсе не означало, что другие поступают неправильно, общаясь с ним. Снова и снова я напоминал себе, что это не мой волк и не чей-либо еще. И не важно, что мы все думали. А чего же хотел сам волк?

Ромео, который ждал с раннего утра до позднего вечера каждого из этих людей с их собаками и потом зависал с ними часы напролет, всегда голосовал самим фактом своего присутствия, а когда ему нужно было, он растворялся на горизонте на мгновение или на целую вечность. Утверждая, что Гарри или Джон каким-то образом обманывают его, я тем самым недооценивал недюжинный интеллект самого Ромео, не говоря уже о его магическом даре обращать непростые ситуации в свою пользу. Это было очевидно: вместо того чтобы быть использованным людьми, он каким-то образом заставлял их предоставлять ему то, чего он хотел больше всего – тесных регулярных контактов с дружелюбными собаками, достаточно частых для ощущения продолжительной связи, как в стае. Ромео сам делал выбор, и нам приходилось считаться с его инстинктами и решениями, которые до сей поры не подводили его.

Но с появлением этих все более частых и близких контактов, которые стали почти ритуальными, превратившись в публичное шоу, разве Гарри и Хайд не стали для всех соавторами руководства, обучающего тому, чего нельзя делать с дикой природой, а именно: влиять на естественное поведение волка; приучать к близким и продолжительным контактам с человеком, делая его еще более незащищенным перед людьми с недобрыми намерениями; создавать для него стрессовые ситуации из-за своего близкого присутствия; монополизировать общественное достояние; подавать плохой пример другим и уменьшать его шансы на выживание, отнимая у него время, которое он мог бы потратить на охоту и отдых? Это был анализ, продиктованный здравым смыслом, с ним согласилось бы большинство профессионалов, работающих в сфере охраны дикой природы. И в большинстве случаев эта оценка была в самую точку.