Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

Но свирепость Зу-Тага умерилась некоторой прирожденной хитростью и осторожностью; прежде чем подать голос протеста, он напряг свой недюжинный ум, и ему в голову пришла мысль, что хорошо бы спасти эту удивительную белую обезьяну от общего врага Гомангани. Поэтому Зу-Таг не стал вопить, выражая протест и бросая вызов, а разумно решил, что можно достигнуть большего, действуя тайком. Он уже знал, что таким путем действовать куда прибыльней, чем кичиться силой мускулов, зубов и громкостью воплей.

Вначале он задумал войти в деревню в одиночку и унести Тармангани, но когда увидел, как многочисленны чернокожие воины, а некоторые из них сидят прямо перед входом в логово, в которое втащили пленника, до Зу-Тага дошло, что эта работа для многих, а не для одного. Поэтому он так же тихо, как к появился на дереве, безмолвно ускользнул, прячась в листве, и помчался к северу.

Обезьянье племя все еще слонялось вокруг хижины, построенной Тарзаном и Бертой Кирчер. Некоторые лениво искали пищу у края леса, другие уселись на корточках в тени деревьев на поляне.

Девушка вышла из хижины, слезы на ее лице высохли, и она с беспокойством смотрела на юг, где поднимались стеной джунгли, там и исчез Тарзан. Изредка она бросала подозрительные взгляды в сторону громадных волосатых антропоидов, обступивших ее жилище. Как легко смог бы любой из этих огромных зверей войти в загородку из колючек бома и убить ее. Как она была беспомощна, даже вооруженная копьем, оставленным ей человеком-обезьяной. Девушка понимала это, оглядывая в тысячный раз массивные спины, воловьи шеи, огромные мускулистые конечности любопытствующих тварей. Шары бицепсов легко перекатывались под блестящей шерстью. «Никогда,— подумала девушка,— я не видела такого олицетворения грубой силы, какими являются эти самцы». Огромные лапы сломали бы бесполезное в ее руках копье, как она сломала бы спичку. Малейший удар, нанесенный такой лапой, мог бы лишить ее сознания и даже привести к смерти.

И пока Берта Кирчер была занята такими гнетущими мыслями, она с тревогой поглядывала на чернеющую на юге стену джунглей. Вдруг с дерева прямо на полянку соскочил огромный молодой самец.

В те дни все обезьяны еще выглядели, если так можно выразиться, на одно лицо для Берты Кирчер. Только спустя некоторое время она поняла, что каждый волосатый субъект отличается от другого индивидуальными особенностями морды, фигуры и рядом других признаков. Этим обезьяны очень похожи на людей. Но даже тогда Берта Кирчер, хоть еще не рассматривала внимательно человекообразных обезьян, не могла не заметить удивительную силу и ловкость огромного зверя. Когда он подошел к товарищам, она поймала себя на мысли, что любуется блеском его густой черной, подернутой серебром шерсти.

Было ясно, что пришелец охвачен скрытым возбуждением. Его поведение и повадки говорили об этом. Волнение молодого самца заметно было даже издалека, и не только девушка это заметила. Как только обезьяны его увидели, сразу повскакивали на ноги и пошли встречать его, ощетинившись и рыча, как они это обычно делают волнуясь.

Го-Ляг был среди спешащих навстречу. Он подошел к прибывшему, ощетинясь, его шерсть на спине и на загривке встала дыбом. Он издавал низкое рычание и обнажал клыки. Кто мог бы сказать вождю, с чем явился молодой самец: с миром или с чем другим? Обезьяний царек в свое время уже видывал, как молодые обезьяны приходили, полные решимости отнять власть у стареющего вождя. Он видел, как обезумевшие самцы выскакивали так же неожиданно из джунглей и набрасывались на своих соплеменников. Потому Го-Лаг не стал рисковать и проявлять беспечность, он был готов ко всему.

Ёсли бы Зу-Таг пришел спокойно, он, возможно, явился бы к племени, не привлекая внимания и не вызывая подозрений, но когда кто-то прибегает так стремительно, явно переполненный каким-то необычным возбуждением, все обезьяны в стае тогда настораживаются.

Предварительно они долго кружились, рычали, фыркали, стояли напрягшись, на прямых ногах, с шерстью, вставшей на загривках дыбом, пока не убедились в том, что нападения не будет. Только тогда Зу-Таг стал рассказывать Го-Лагу, что увидел в логовах Гомангани.

Го-Лаг заворчал с отвращением и отвернулся:

— Пусть белая обезьяна сама о себе заботится.

— Он—Великая обезьяна,— ответил Зу-Таг,— и он пришел жить в мире с племенем Го-Лага. Давай спасем его от Гомангани.

Го-Лаг опять что-то проворчал себе под нос и повернулся, собираясь удалиться.

— Зу-Таг пойдет один и заберет его,— закричал молодой самец.— Если Го-Лаг боится Гомангани, Зу-Таг будет смелым.

Обезьяний царек повернулся, злобно заворчал, ударяя себя в грудь.

— Го-Лаг не боится! — завопил он.— Но он не пойдет, так как белая обезьяна не принадлежит его племени. Иди сам и возьми самку Тармангани с собой, если тебе хочется спасти свою белую обезьяну.

— Зу-Таг пойдет,— заметил молодой самец.— Он возьмет самку Тармангани и всех самцов племени Го-Лага, которые не трусы,— говоря так, он бросил выразительный взгляд на других обезьян.— Кто пойдет с Зу-Тагом воевать с Гомангани и спасать нашего брага? - спросил он.

Восемь молодых самцов в полном расцвете сил подвинулись вперед к Зу-Тагу, но старые самцы с консерватизмом и осторожностью, накопленными за много лет жизни, и имевшие за своими седыми плечами много трудных битв, покачали головами и последовали за Го Лагом.

— Хорошо же! —- закричал Зу-Таг. — Нам не нужно, чтобы старые обезьяньи самки шли с нами воевать с Гомангани эта работа для воинов племени!

Старые самцы не обратили никакого внимания на его хвастливые слова и оскорбления в свой адрес, но те восемь, добровольно согласившиеся сопровождать Зу-Тага, были полны гордости. Они приосанились и стали воинственно ударять себя в грудь, обнажая клыки и издавая свой страшный клич — боевой вызов, пока джунгли эхом не возвращали обратно этот ужасный крик.

Все это время Берта Кирчер широко раскрытыми глазами, полными страха, наблюдала за тем, что должно закончиться, как она думала, страшной битвой между чудовищными зверями, и когда Зу-Таг и его самцы начали устрашающе вопить густыми голосами, девушка задрожала от страха, ибо из всех криков в джунглях ничто так не вселяет страх в человеческое сердце, нежели вопль огромного обезьяньего самца, когда он выкрикивает кому-то вызов или торжествует победу.

Если до этого Берта Кирчер была охвачена страхом, то ее почти парализовал ужас, когда она увидела, что Зу-Таг и его самцы повернулись и идут прямиком к ней. С проворством кошки Зу-Таг перескочил забор и стал перед девушкой. Она храбро выдвинула свое копье перед собой, направляя острие ему в грудь. Он начал бормотать и жестикулировать. Даже при скудном знакомстве с манерами человекообразных, Берта поняла, что самец не угрожает ей, так как он почти не оскаливает клыки, а всем своим видом и поведением старается объяснить какую-то сложную ситуацию или же умоляет о чем-то срочном. Наконец, явно потеряв терпение, Зу-Таг одним махом своей громадной лапы выбил копье из ее пальцев, и, подойдя ближе, схватил без грубости за руку. Девушка отпрянула с ужасом, и все же какое-то шестое чувство внутри нее убеждало в том, что никакая опасность от этого огромного зверя ей не угрожает.