Павел Мариковский - Шагая по пустыне…

Темнеет. Хрущики в светлой одежде с почти белыми крыльями хорошо заметны и, наверное, легко различают друг друга.

Давно замолкли кукушки. Лягушки раскричались, заставили замолчать соловьев. Легкий гул крыльев хрущиков тоже затих. Одни за другим жуки зарываются в песок до следующего вечера. Иначе нельзя. Ночью на охоту выходят чуткие ежи и барсуки.

В следующий вечер хрущики, точно по команде, выбираются из песка и снова принимаются за легкий воздушный танец. Но как они там в песке узнают, что зашло солнце, что угомонились их враги ящерицы и наступила пора покидать дневное убежище?

Прошел год. Мы остановились на ночлег на песчаных холмах. Весна закончилась, травы пожелтели. Едва я вышел из машины, как заметил крупных насекомых. Они метались в быстром полете над самой землей, сверкая светлыми телами и прозрачными крыльями в лучах заходящего солнца. Этот одновременный полет был не случаен: так легче встретить друг друга.

Мой маленький походный сачок — плохой помощник. Я никак не могу им изловить неутомимых «пилотов».

Еще летают крошечные, размером с домашнюю муху, светлые и кругленькие хрущики. Те медлительны, неторопливы, изловить их нетрудно.

Я жду удобного случая. Мои незнакомцы продолжают носиться без устали. Иногда один из них на секунду присядет на землю. Бросишься к нему, а он уже в полете.

Придется вытаскивать из-под вороха вещей в кузове машины большой сачок.

Но посчастливилось. Один умерил полет, у самых ног стал приземляться и — попал в плен. Тогда я вижу крупного хруща, светлого песочного цвета с темными продольными полосками на надкрыльях. Никогда не встречал я в жизни таких виртуозных пилотов среди хрущей! Наверное, эти полосатые — рекордсмены среди них.

Вскоре и большие, и маленькие хрущи прекращают полет, исчезают. Время полетов у них тоже закончилось.

В последние годы ученые доказали, что насекомые обладают хорошо развитым чувством времени, своеобразными «внутренними часами». Наверное, и у наших песчаных хрущиков есть такие же таинственные внутренние часы. Не просто часы, а еще и с особым будильником, который точно подсказывает время, когда садится солнце, ложатся спать ящерицы, наступает пора пробуждаться от долгого дневного сна и выбираться наверх.

Неудачный сегодня день. Небо в серых тучах, хлещет дождь, стеклоочиститель, беспрерывно поскрипывая, стирает с лобового стекла машины капли влаги, от мимо проходящих машин летят брызги грязи. Может быть, дальше в пустыне будет хорошая погода? Вот город и горы остались далеко позади, мы в песчаной пустыне, но и здесь непогода. Потом чуть посветлело, прекратился дождь.

Миновали последний населенный пункт — Илийск. Машина ползет на подъем. У вершины подъема вдруг раздается скрежет, машина кренится набок, руль сильно тянет вправо, еще немного — и валяться бы нам в кювете дороги. Нехороший сегодня день: лопнули обе стремянки, задняя рессора лежит на земле, колесо уперлось в крыло машины. Ехать нельзя.

Кто-то утешает: «Хорошо, что авария произошла на небольшой скорости, на подъеме, не в городе. Да и поселок недалеко». Теперь быстрее туда, заказывать новые стремянки и болты к ним… Мои помощники ушли, я остался один.

В небе появились голубые окошечки. В них иногда проглянет солнце. Без конца с запада дует холодный ветер и несет тучи. С вершины холма видны дали: спереди — небольшой пологий хребет Малай-Сары, слева — каньоны ущелья Капчагай, справа — далекий хребтик Архарлы. Места все знакомые, изъезженные. По одну сторону дороги, внизу по ложбинке, медленно движется отара овец. Пустыня зазеленела, после долгой бескормной зимы овцы блаженствуют.

Когда выглядывает солнце, сразу становится тепло, запевают каменки, повторяя голоса разных птиц пустыни, из-под кустов выбираются чернотелки, а над самой дорогой в воздухе появляются большие жуки. Одни из них летят почти над самой дорогой, друг к другу навстречу, и потом неожиданно, будто заколдованные, не долетая до меня, заворачивают прямо против ветра на запад. Другие несутся издалека, прямо на запад из-за горизонта холма. Что у них здесь, особенная и чем-то обозначенная воздушная дорога? И кто они такие? Придется выбраться из машины на прохладный ветер.

Таинственные незнакомцы оказываются самыми обыкновенными навозниками, священными скарабеями, и мне смешно: как я сразу их не узнал. Дела жуков становятся сразу понятными. Те, что летят наперерез ветру, путешествуют в поисках добычи, обнюхивают воздух чутьистыми усиками и потом, зачуяв беду, прямо сворачивают к отаре овен. Неплохой прием обследования местности, если только дует ветер! До отары же не так близко, около двух километров, и если я не чувствую никакого запаха, то уж жуки умеют его различать, обоняние у них острое. Но как улавливают этот запах скарабеи, летящие издалека прямо к овцам с востока на запад против ветра из-за горизонта холма?

У жука-скарабея могучая голова-скребок и ноги-лопаты.

Когда проглядывает солнце, масса скарабеев спешит к отаре овец, и они мелькают один за другим над землей. Но стоит солнцу спрятаться, как лёт прекращается. В прохладе чувства жуков тупеют.

Жаль, что я не могу последовать за жуками, полюбоваться их чудесными навозными шарами, раздорами из-за них, всей неуемной их работой и вынужден торчать здесь около поломанной машины неизвестно сколько времени.

Через несколько часов поломка устранена, день разгулялся, мы свернули с дороги и стали на бивак. С высокого бархана я вижу, как мой помощник размахивает руками и что-то мне кричит.

А я только что присел возле песчаной осы: она начала рыть норку, должна сейчас принести свою добычу. Придется расстаться с осой, спуститься книзу.

Сергей оказывается в большом недоумении. Возле дороги лежит скарабей без брюшка и медленно-медленно, будто жестикулируя, размахивает своими могучими лапами. Возле него собралась изрядная кучка муравьев-бегунков. Они теребят добычу, выгрызают из груди мышцы и, видно, давно заняты этим делом. Но куда делось брюшко и что случилось с навозником?

Через час я натыкаюсь на такую же самую картину. Скарабея без брюшка тоже терзают муравьи. Только не бегунки — любители падали, а чистые вегетарианцы — муравьи-жнецы. И так же, как и тот мученик, скарабей слегка поводит ногами, шевелит усиками, будто в недоумении разводя в стороны лапы, силится сказать: вот видели, случилось же такое! А потом еще две такие же находки.

Странные истории со скарабеями! Как их объяснить?

Не может быть такого, чтобы птица, откусив брюшко, бросила жука. Да и невкусен навозник, его покровы жестки, а если уж его есть, то, конечно, прежде всего грудь, а не брюшко, заполненное кишками с навозом. Нет, тут что-то другое.