Павел Мариковский - Насекомые вокруг нас

А вода продолжала прибывать. Плавучий мусор несло по фарватеру почти точно по знакам бакенщиков. Иногда медленно, будто нехотя, перевертываясь с боку на бок, проплывали стволы деревьев. Чаще с шумом обваливались глинистые берега. Кое-где вода побежала по старым проточкам, давно уже заросшим травами и кустарниками. Еще двадцать-тридцать сантиметров — и будут затоплены низкие берега.

Береговой муравей хорошо знаком с капризами реки. Быть может, вода и не зальет низкие берега и завтра пойдет на убыль, но уже началась эвакуация в старые зимовочные помещения на песчаных буграх. Там надежней!

Как же муравьи почувствовали заранее угрозу затопления? Ведь не могли же они следить за колебаниями уровня воды в реке или последовать панике спасающихся от наводнения насекомых? Как бы там ни было, муравьиная гидрометеослужба сработала отлично. Объясняется это так: в самых глубоких подземных ходах муравейников вода появилась до того, как поступила к берегу. Она и предупредила о предстоящем наводнении.

На следующий день, когда вода пошла на убыль, переселение прекратилось. Угроза затопления миновала. Летние жилища вновь стали безопасными.

…На Поющем бархане, на почти голых песках, да и в других местах песчаной пустыни живет замечательный муравей — бледный бегунок Катаглифис паллидус . Поразительно энергичный, он носится с невероятной быстротой по песку в поисках добычи. Светлый, с едва заметными черными точечками глаз, он совершенно не видим на песке. В солнечную погоду его выдает только тень. И лишь по ней можно обнаружить это детище пустыни. В пасмурную погоду его разглядеть невозможно.

Обычно муравьи находят дорогу к своему гнезду по пахучим следам, оставляемым на почве. Этому еще в какой-то мере помогает ориентировка на местности по солнцу, по поляризованному (и для нас невидимому) свету. Песчаный бегунок не пользуется пахучими следами и сам их никогда не оставляет. На песке, подвижном и текучем при малейшем дуновении ветерка, пахучие следы бесполезны. И все же бегунок обладает удивительной способностью находить к своему жилищу дорогу среди однообразных сыпучих песков.

Во время песчаной бури бегунки сидят в своих подземных ходах, которые несложны, идут на глубину до полутора метров до слоя плотного и слегка влажного песка. Но если ветер заметает жилище муравья, оно может оказаться глубже. Под землей муравьи отлично угадывают, когда кончился ветер и можно выбираться наверх, приниматься за откапывание своих хоромов.

На Поющей горе свирепый и прохладный ветер «Чилик» дул беспрестанно весь день, и ее вершина курилась длинными космами песка. Ветер замел все следы, нагромоздил валы возле кустов саксаула, песчаной акации и жузгуна, а когда к вечеру прекратился, сразу потеплело, и солнечные лучи согрели остывший песок.

Едва космы песка улеглись на вершине Поющей горы, я заметил: на округлом и голом бархане появились сразу четыре команды бегунков. Усиленно работая, они уже постепенно наскребли по холмику вокруг ходов, судя по которым я догадался, что заносы были немалые.

Я засмотрелся на работу неутомимых тружеников. Каждый из них, расставив широко вторую и третью пары ног и слегка приподнявшись, быстро-быстро отгребал песок передними ногами, подобно тому, как собаки роют норы. У каждого сзади летела струйка песка. Зрелище, когда целая команда муравьев пускала струйки песка позади себя, выглядело необыкновенным.

Но вот муравьи выстроились цепочкой, и каждый стал перебрасывать друг другу песок. Живой конвейер казался еще более интересным. Он предназначался для освобождения хода от глубокого завала, так как струйки летели из темного отверстия, ведущего в подземные лабиринты.

Иногда конвейер распадался, и вместо одной длинной цепочки образовывалось две или три коротких, но они быстро восстанавливались в одну длинную. Когда один из участников этой живой машины исчезал, очевидно, отправляясь по другим делам или просто устав, его место мгновенно занимал другой. Я невольно пожалел, что со мною нет киноаппарата, чтобы запечатлеть эту необыкновенно слаженную работу маленьких умельцев.

Обычно песчаный бегунок живет изолированным одиночным муравейником, состоящим из одной-двух сотен рабочих и одной самки. Но тут друг около друга расположилась целая колония четырех дружественных муравейников. Как бы свидетельствуя о царящем в этом обществе мире, один из бегунков тащил к себе от соседей заимствованный у них небольшой пакетик яичек.

В то время, как возле каждого муравейничка трудилась аварийная команда, ликвидировавшая последствия песчаной бури, другие члены общества уже успели обежать песчаные холмы и кое-кто уже возвращался с добычей: маленькой мушкой, нежной незрелой кобылкой, крохотной гусеничкой, невесть где добытой среди голых песков.

Глядя на эти тельца, переполненные до предела кипучей энергией, я думал о том, что, очевидно, этим муравьям свойственно только два состояния: или безмятежный отдых в своих подземельях, или безудержная деятельность наверху в царстве света и жары.

На следующий день утром, когда солнце поднялось из-за скалистых гор и обогрело пустыню, над редкими цветами зажужжали дикие пчелы и мимо нас прошуршали крыльями дальние путешественницы-стрекозы, я поспешил проведать компанию песчаных бегунков. «Вот уж там, — думалось, — сейчас кипит неугомонная деятельность». Но, к удивлению, входы в муравейнички были пусты. Лишь несколько светлых головок с черными точечками глаз выглядывали из темноты подземелья, да высунувшиеся наружу шустрые усики размахивали во все стороны.

Не было видно ни строителей, ни разведчиков, ни охотников. Странное поведение бегунков меня озадачило. Что бы оно могло означать?

Я уселся на походный стул и стал приводить в порядок записи, поглядывая на холмики муравейничков.

Прошло около часа. Солнце еще больше разогрело песчаные холмики. По ним, сигнализируя пестрыми хвостиками, стали носиться забавные песчаные ящерицы-круглоголовки. Быстро, будто торопясь, прополз обычно медлительный и степенный песчаный удавчик. Большая муха с громким звоном стала крутиться возле куста саксаула. Бегунки, такие почитатели жары, не показывались наружу.

Вдруг по склону дальнего бархана помчалось что-то серое и кругленькое, похожее на зверюшку. Я не сразу узнал, что это сухой кустик перекати-поля. Мимо меня быстро проскакали, будто живые, несколько пушистых шариков жузгуна. Шевельнулись ветви песчаной акации, засвистел ветер в безлистных ветвях саксаула, вершина Поющей горы закурилась желтыми космами несущегося песка, всюду песок стронулся с места и побежал струйками.

Началась песчаная буря. За несколько минут исчезли крошечные холмики муравейников песчаного бегунка и ничего от них не осталось.