Павел Мариковский - Маленькие труженики пустыни

Трудная и неуемная работа муравьев, наверное, скоро увенчается успехом. Но вдруг муравьи один за другим покидают добычу. Побежали за помощью? Нет, ушли совсем. Видимо, кто-то из опытных добытчиков, наконец, разобрался в обстановке и, хотя лакома была гусеница, подал сигнал: «Чужая добыча!» Он немедленно подействовал…

В другой лунке муравьиного льва выглядывает конец голой гусеницы совки, и какое тут столпотворение муравьев феидолей! Личинка льва им не мешает, сидит под землей и медленно сосет другой конец гусеницы. И муравьиному льву и муравьям — всем хватит пищи. Дело, значит, в том, что первая гусеница невкусна или даже, быть может, ядовита. Недаром она такая яркая и волосатая.

Присаживаюсь поближе и через бинокль с надетой на него лупой смотрю, как муравьи рвут тело гусеницы, пытаясь добраться до ее внутренностей. Сколько тратится энергии, какая спешка и оживление! Сейчас кто-нибудь прогрызет дырочку и тогда пойдет пир горой. Но происходит то же… Муравьи феидоли вдруг прекращают нападение на гусеницу и быстро разбегаются. Все же чужая добыча им не нужна. Чем-то она их не устраивает.

В чем же дело? Для таких малюток-муравьев личинка муравьиного льва не опасна. Видимо, завладев добычей, личинка-хищница впрыскивает в добычу выделения пищеварительных желез. С одной стороны, они ядовиты и убивают насекомое, с другой, действуют как пищеварительный сок, растворяя его тело. Эти пищеварительные соки и делают добычу несъедобной для всяких любителей поживиться за чужой счет.

Бедные феидоли! Каково им было отказаться от поживы, уйти не солоно хлебавши.

Перед долгим и тяжелым подъемом на горный перевал предусмотрительный водитель останавливает грузовик, чтобы проверить уровень воды в радиаторе. Мы рады короткой остановке. Рядом с дорогой по ущелью весело журчит ручей. Высокие травы, разукрашенные красными маками, закрыли весь склон. В густой траве не найти муравейников, муравьи не любят тень: без тепла не растут их личинки и куколки. Только в одном месте на голом кусочке земли, покрытом булыжниками, кто-то поселился: здесь несколько камней с краев окружены кольцом мелкой земли. Ее натаскали муравьи. Но кто?

Такого еще не встречалось! Под камнем среди кучи черных суетливых муравьев тапином и их многочисленного потомства восседают неторопливые солдаты головастых феидоль. Пока среди тапином, как обычно в таких случаях, царит переполох, степенные головачи медленно пробуждаются, лениво шевелят усиками, постепенно включаются в общую суматоху.

Солдаты феидоли тут не случайны. Их немало. Они, будто важные полисмены, следящие за порядком на суетливой улице большого города, степенно разгуливают среди потока мчащихся тапином. Находка необычна. Подобного не видел еще ни один мирмеколог [1] Специалист по муравьям. . Как они сюда попали? Что они здесь делают, чем объяснить это совершенно необычное сожительство?

Пока я раздумываю над этой головоломкой, заботливые тапиномы прячут свое потомство в подземные ходы. Внимательно присматриваюсь к потревоженному муравейнику. Если бы здесь были еще рабочие феидоли — обычные крошечные муравьи, тонкие, стройные, сильно уступающие размерами своим головастым солдатам, тогда можно было бы предположить, что два гнезда случайно объединились вместе. Подобные случайные сожительства среди муравьев разных видов нередки. Но здесь только солдаты…

С другого края камня вижу муравьев-жнецов. Оказывается, рядом довольно большое их гнездо. Жнецы — соседи тапином, но их гнезда разобщены. Они не в ладах с тапиномами, в наступившей сумятице они винят соседей, взаимные удары челюстями сыплются со всех сторон.

Никак не могу оторваться от этого муравейника. Вон какая тут сложная ситуация. Оставить все невыясненным — все равно, что не дочитать до конца интересную книгу. Покопаюсь еще чуточку…

Я тороплюсь, кручусь на этом маленьком кусочке голой земли, не занятой травами, и у меня помощников — хоть отбавляй. Дела идут быстрей и успешней. Вскоре рядом с главным камнем мы находим крошечные камеры с маленькими рабочими феидолями. Только среди них нет солдат. Нет, вот один, второй — и только.

Я совсем запутался, не могу объяснить происходящее. Начнем сначала. Густые травы и тень — не место для устройства муравьиных гнезд. Поэтому так густо заселен этот солнечный кусочек. Не беда, что здесь тесно. Зато вокруг отличные охотничьи угодья. Ради них можно и смириться чужакам друг с другом. Все же главное в жизни муравьев не столько собственная территория, сколько изобилие пищи.

Волею обстановки тапиномы, жнецы, феидоли стали близкими соседями. Они строго соблюдали нейтралитет и следили за неприкосновенностью своих жилищ. Только эти бесцеремонные солдаты с мощными челюстями стали наведываться в гости и постепенно превратились в завсегдатаев, возможно, даже пользующихся подачками. Только им и был разрешен вход в чужую обитель, к их присутствию привыкли.

Может быть, грубая сила, могучие челюсти и бесстрашие солдат феидолей оказались полезными маленьким тапиномам, и они стали служить обоим маленьким народцам? Все может быть. Каких только положений не возникает в загадочном муравьином обществе!

Мы пристали к берегу, вытащили лодку. Перед нами каменистая пустыня. Ветры сдули светлую почву, оголив каменистое плато. Редкие кустики солянки — единственная его растительность.

Под одним из перевернутых мною камней в панике мечется масса мелких муравьев феидоль. Среди них забавные: с головой в три раза крупнее брюшка. Один впился в мой палец, но вдруг, щелкнув, отскочил сантиметров на двадцать назад. Что это? Прыгающие муравьи известны только в тропиках! У нашего муравья челюсти, скользя по поверхности захваченного предмета, с силой смыкаются, одновременно отталкиваясь. По-видимому, укус и одновременно почти автоматический спасительный прыжок назад совершаются при нападении на врага с твердыми и гладкими покровами. Некоторые ведут себя иначе. Схватив за палец челюстями, уже не отпускают его. Их челюсти, будто автоматическая защелка, не разжимаются. Освободиться от такого забияки можно только оторвав ему голову. Но и оторванная голова продолжает висеть. Настоящая бульдожья хватка!

Один из распадков на южном склоне небольшого хребта Малай Сары перекрывается поперек длинной и ровной грядой причудливых скал. Ниже гряды крутой склон засыпан крупными обвалившимися камнями. Ветер дует с юга, врывается в распадок, налетает на красную гряду и мчится дальше, через горы и скалистые вершины. Стоит на редкость теплая осенняя пора, солнце греет как летом, хотя ветерок свеж, а в тени прохладно.