Альберт Терхьюн - Лэд

Через четверть мили этот путь закончился.

Все четыре фонарика одновременно осветили небольшой пригорок на лугу у окраины леса. Обычно этот пригорок был зеленым. Теперь он побелел.

На его невысоких склонах сгрудилось стадо овец — плотно, будто стянутое веревкой по периметру. На вершине холмика восседал Лэд. Он сидел в странной позе, одной снежно-белой лапой прижимая что-то к земле. Что именно он прижимал, нельзя было сразу разглядеть за кудрявыми спинами, но во всяком случае не овцу.

Фермер с Уолл-стрит прервал удивленную немоту невнятным мычанием.

— Ну, это да! — не очень уважительно перебил его пастух, который успел уже обойти пригорок и произвести пересчет голов. — Ни одна штука не пропала, ни одна — коль я верно все увидел — не поранена. Все двадцать тута.

Фонарик Хозяина нашел между овцами щелочку, сквозь которую его луч смог осветить вершину пригорка. На свету стало ясно, что под лапой Лэда корчится перепуганная Мелисанда — прусская овчарка стоимостью одна тысяча сто долларов.

Макгилликадди крякнул и отправился вокруг пригорка со второй, более тщательной проверкой. Когда он вернулся, то лицо его было мрачнее обычного.

Даже прежде чем пастух рассказал о результатах осмотра, Хозяин сам догадался о ключевых моментах загадочного происшествия.

Мелисанде наскучило сидеть на привязи, и она перегрызла поводок. В поисках развлечений она отправилась к загону. Там она легко сбила носом задвижку — ту самую, курам на смех, — на калитке. И тут с веранды прибежал Лэд.

Сначала он попытался просто отогнать потенциального убийцу от блеющих жертв. Лэд был ветераном нескольких серьезных битв, однако Мелисанда не была для него достойным противником, даже если не принимать во внимание ее пол. Вел он себя соответственно. Она же цапнула его в нижнюю челюсть и оставила там глубокую рану. Во время собачьей потасовки овец охватила паника, они выскочили из загона и разбежались.

Не забывайте, пожалуйста, что десятью часами ранее Лэд вообще не знал, что такое овца. Но что миллионы его предков зарабатывали у людей корм и кров своим почти сверхъестественным мастерством собирать скотину в стадо. Опыт прошлых поколений жил в инстинктах большого колли, и в нужный момент он проснулся.

Гоня испуганную и присмиревшую Мелисанду перед собой — до чего же надоедливая собачонка, думал, должно быть, Лэд, — колли стал собирать рассыпавшееся по полю стадо. Процесс был в разгаре, когда пса позвал Хозяин. Сбегав на зов и убедившись, что повторной команды не последовало, колли вернулся к своему занятию.

Менее чем за пять минут двадцать беглецов были сбиты в круг на пригорке. И тогда, по-прежнему держа прусскую овчарку под контролем, в центре круга устроился и сам Лэд.

Овец он согнал и не давал им разбегаться, но далее первобытные инстинкты его не вели. Лэд понятия не имел, что делать с собранной скотиной. Поэтому он просто караулил стадо в ожидании, когда люди наконец закончат громко трещать и снимут с его плеч эту заботу.

Макгилликадди осмотрел каждую овцу по отдельности и ни на одной не обнаружил ни царапины, ни пятна. Он изложил свои соображения о том, что произошло, по существу они сводились к тому, что было описано выше.

Закончив говорить, пастух стал смущенно оглядываться, как будто набирался храбрости перед щекотливым делом. Из-за восточных гор растекался жидкий желтый рассвет и бросал на угрюмый морщинистый лик шотландца призрачный отблеск. Глубокий вдох, и вот он решился: подошел к Лэду, упал на одно колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с беспечно-внимательным взглядом колли, и с чувством произнес:

— Лэд, ты-то смелый, смелый пес. Ой, да ты умный пес! Смекалистый ты, Лэд! Не встречал я таких еще по эту сторону от Керкоди [9] Город на восточном побережье Шотландии. — Примеч. пер. . Коли примешь ты извинения старого дурня за то, что зря порочил тебя, коли примешь руку старого дурня в знак доброй дружбы, то-то я порадовался бы, Лэд. Что прошло, то прошло, а? Ну что, мир?

Да, речь вышла смешной, но смеяться никому не хотелось, даже Фермеру с Уолл-стрит. Пастух был исключительно серьезен и уверен в том, что Лэд поймет его слова.

И Лэд понял. С торжественным видом он выпрямился. Важно положил одну белую лапу в корявую ладонь, которую протянул ему коленопреклоненный пастух. Его глаза сверкнули мудрым дружелюбием, когда встретились с восхищенным взором старика. Два прирожденных пастуха смотрели друг на друга.

Наконец Макгилликадди резко поднялся и хмуро обернулся к Хозяину.

— Так разумею, сэр, нечего и спрашивать, продадите вы его или нет, — проворчал он. — Но… но я поздравляю вас с такой собакой.

— Вот это правильно! Макгилликадди, ты прав! — закричал Фермер с Уолл-стрит, уловив лишь часть того, что сказал пастух. — Отличная идея! Он хороший пес. Теперь я это вижу. Я судил предвзято и открыто признаю это. Замечательный пес. Сколько вы за него хотите? Или… знаете что, у меня есть идея получше! Хотите, я выменяю его у вас — на Мелисанду?

Хозяин опять разинул рот, и множество едких слов столпились у него в горле. Прежде чем хоть одно из них успело вырваться, Хозяйка воскликнула:

— Ой, мы же дверь оставили нараспашку. Дорогой, может, ты пойдешь вперед и проверишь, все ли в порядке? И… может, возьмешь с собой Лэда?

Усадьба находилась в глухом уголке Северного Джерси, окруженная милями холмов и лесов, а озеро отделяло ее от деревни, железной дороги и прочих пятен, которыми человечество пачкает улыбающееся лицо Матушки-Природы во имя священной Цивилизации. Ввиду уединенности Усадьбы обязанности охранника, добровольно взятые на себя Лэдом, отнюдь не были синекурой. Далеко по округе гремела его грозная слава, разносимая бродягами и менее безвредными личностями.

В десяти милях от Усадьбы, среди гор все того же Северного Джерси, человек по фамилии Глюр купил старый полуразрушенный сельский дом. Посредством большого количества денег, еще большего количества энергии и при полном отсутствии вкуса он превратил заросшие полянки в целомудренные площадки для пикника, пышные луга — в худосочные сады, просторный колониальный дом в нечто среднее между феодальным замком и придорожной таверной. И, глядя на плоды своих рук, сказал он, что это хорошо.

Этот Украшатель Дикой Природы был финансовым титанчиком, которому вздумалось завести хобби, дабы скоротать часы досуга. Называл он это хобби «фермерство». Понимал он под этим покупку и обновление участка в пятьсот акров, строительство образцовых ферм, приобретение дорогостоящей скотины и наем целого батальона обслуживающего персонала. Отсюда и титул «Фермер с Уолл-стрит», который он сам себе присвоил и которым очень гордился. Звали же его, повторюсь, Глюр.