Альберт Терхьюн - Лэд

Обосновавшись в этих краях, Фермер с Уолл-стрит самым ревностным образом вознамерился воспроизвести известную по книгам славную жизнь сельской знати викторианской эпохи. В его понимании эта жизнь заключалась в приеме гостей каждый день, в покровительстве крестьянам (пополам с их третированием), а также в наполнении трофейной комнаты кубками и другими наградами, завоеванными его породистым скотом.

Из соседних семейств мало кто наведывался к нему в гости. Местное крестьянство — джерсийские горцы революционной закалки, которые и самого слова «крестьянство» не слыхали, — на действия Фермера с Уолл-стрит отвечали ухмылками и руганью, сдирая с него огромные суммы за мелкие услуги. Но самым глубоким разочарованием для Глюра — разочарованием, которое постепенно перерастало в психоз, — была непреходящая пустота полок для трофеев.

Например, отправил он на животноводческую ярмарку в Патерсоне отару своих страшно дорогих, вывезенных из-за границы мериносов под присмотром еще более страшно дорогого, вывезенного из-за границы шотландца — мистера Макгилликадди. Овцы не спеша вернулись на ферму «Башни Плюра», завоевав лишь желтую шелковую розетку за жалкое третье место и одну ленточку «Похвально». Первое и второе места, а также переходящий кубок достались животным, чьи владельцы стояли неизмеримо ниже по рангу, чем Глюр: мелкие фермеры, у которых не было денег, чтобы импортировать лучшую скотину с шотландских пустошей, и не было иной помощи, кроме собственных рук и собственного суждения.

То же самое случилось на ярмарке в Хо-Хо-Кусе. Заграничному голштинскому быку по кличке Сумрак, выставленному нашим Сельским Джентльменом, пришлось довольствоваться презренной красной розеткой за второе место, тогда как серебряный кубок ушел скотине, которой владел пожилой джерсиец с дурными манерами. Он сам вырастил своего призера, как выращивал и всех его предков на протяжении сорока лет.

Это огорчало и озадачивало. Должно быть, среди бедно и неряшливо одетых судей существовал подлый заговор: поддерживать второсортную скотину и намеренно игнорировать достоинства непомерно дорогих трансатлантических диковинок.

Все повторялось и на выставках домашней птицы, и на собачьих выставках, и на бегах на ярмарке округа, где Фермер с Уолл-стрит правил чистокровным английским жеребчиком за девять тысяч долларов, а все три заезда выиграл поджарый мерин из Хакенсака. Жеребцу Глюра ни разу не удалось добраться до финишного столба хотя бы вторым.

(После этого фиаско Глюр вызвал на ковер старшего конюха-англичанина и потребовал объяснить, почему это на тренировке жеребец показывал прекрасный результат 2.13, а на бегах проиграл, пройдя дистанцию за 2.17. Конюх потерял самообладание — и место, ибо пробурчал в ответ: «Жеребец отработал как надо. В отличие от наездника».)

Со временем застекленные полки трофейной комнаты запестрели лентами. Но там было представлено только два из трех основных цветов — синий отсутствовал, и это бросалось в глаза. Что касалось кубков, то если бы в поисках подобных трофеев в «Башни Глюра» забрался грабитель, его ночная вылазка не принесла бы ему ни гроша.

Но вот однажды Фермера с Уолл-стрит посетило вдохновение. Речь пойдет о Хэпмтонской собачей выставке.

Когда-то горящий крест служил в шотландских утесах сигналом войны. Теперь, когда вихрь Первой мировой войны затягивает в свою пучину все новые и новые страны, Красный Крест заполыхал от одного края Америки до другого и стал местом сбора для тех, кто вносит свой вклад в борьбу по эту сторону серого океана. Страна гудела от тысяч самого разного рода мероприятий по сбору средств для Красного Креста.

В свой черед и в Северном Джерси появились яркие плакаты, возвещающие о грандиозной специальной выставке собак под открытым небом, которая будет проводиться под эгидой Хэмптонского отделения Американского Красного Креста в День Труда.

Далее объявление сообщало о том, что мистер Хамилькар К. Глюр любезно предоставил для Выставки свое прекрасное поместье и пожертвовал триста долларов на организационные расходы.

На этой Выставке помимо соревнований в обычных классах была возможность выиграть один из пятнадцати специальных призов.

Мистер Глюр, предложив поместье и триста долларов, организацию мероприятия оставил на усмотрение комитета, которому вменялось определить список специальных номинаций и собрать средства на кубки.

Однажды утром в Усадьбу доставили официальное письмо, в котором Хозяина просили записать всех его собак для участия в Выставке (взнос — один доллар за каждый класс) и пожертвовать кроме этого, буде возникнет у него такое желание, пятнадцать долларов на приобретение одного кубка в специальной номинации.

Хозяйка обрадовалась предстоящему событию куда сильнее Хозяина. И предложила номинацию, за победу в которой будут вручать оплаченный ими пятнадцатидолларовый кубок.

С ответной почтой в комитет отправился чек Хозяина на покупку кубка.

«Для вручения самой старой и самой любимой собаке из участников Выставки, любой породы». Да, в этом была вся Хозяйка. Только она могла предложить такую душевную номинацию и вознаградить владельца, который сделал своего питомца в преклонных годах счастливым. Ее номинация наверняка станет самой популярной на Выставке.

Поначалу Хозяин был расположен отказаться от приглашения привезти своих колли в Хэмптон. Почти все собаки линяли. Погода стояла теплая. На этих любительских выставках (как и на многих и многих профессиональных) всегда существует опасность, что какая-нибудь больная собака распространит заразу среди здоровых. Более того, трофейная полка в гостиной Усадьбы уже до краев заполнилась кубками, выигранными на схожих мероприятиях. К тому же Хозяин проникся глубокой неприязнью к Фермеру с Уолл-стрит.

— Лучше я просто пошлю комитету еще десять долларов, — сказал он Хозяйке, — и спасу собак от тяжелого дня. Что скажешь?

Вместо ответа Хозяйка присела на пол, где растянулся спящий Лэд. Она провела пальцами по густому воротнику колли. От прикосновения любимой руки большая собака сонно стукнула хвостом об пол и приподняла голову за новой лаской.

— Зимняя шуба Лэда растет замечательно, — сказала она наконец. — Вряд ли на Выставке будет собака с такой же красивой шерстью. Кроме того, Выставка пройдет под открытым небом. Так что никакую болезнь он не подхватит. Если бы соревнование длилось дольше одного дня — мы бы и близко к нему не подошли. А так я все время буду с Лэдом, каждую минуту. И на ринг я сама его буду выводить, как делала на арене в «Мэдисон-сквер-гарден». И он не будет грустить или томиться одиночеством. И мне всегда хочется показать людям, какой необыкновенный наш Лэд. И эти специальные кубки иногда бывают весьма красивыми. Поэтому… поэтому мы сделаем так, как ты считаешь нужным.