Павел Мариковский - Забытые острова

Каменистая пустыня, окружающая озеро, бедна жизнью, и поэтому, немного побродив по ней, я возвращаюсь к биваку. Вот на пути небольшой муравьиный курганчик размером с чайное блюдце, а в его центре — широкий полузасыпанный ход. Из темной ниши хода что-то светло-желтое с коричневым молниеносно выскакивает и столь же стремительно прячется обратно. Пока я присаживаюсь на корточки, чтобы лучше разглядеть находку, незнакомое существо успевает сделать несколько быстро следующих один за другим бросков вперед и назад. Я поражен. Мне хорошо известны все муравьи Семиречья, я могу их угадать издалека по облику. Но этот, такой быстрый, неизвестен, встречаюсь с ним первый раз в жизни. Представляется совсем особенный муравей с необычным темпераментом. Неужели он только один занят делом, требующим такой необыкновенной поспешности? А это уже не похоже на муравьев, всегда работающих сообща, особенно в случаях, требующих быстроты. Склоняюсь еще ниже, пытаясь разглядеть забавное существо. Но не удается ничего увидеть, кроме мелькания коричневого тельца. Тогда вынимаю из полевой сумки эксгаустер и приставляю его трубочку ко входу. Сейчас, как только торопливая крошка выскочит наружу, сделаю энергичный вдох и засосу ее в стеклянный резервуар. Необычный предмет пугает незнакомца, он некоторое время не желает показываться и прерывает работу. Но вскоре успокаивается и принимается за свое требующее поспешности дело. Теперь я различаю: он выскакивает каждый раз с крохотным кусочком земли или камешком — значит, один, без помощников, занят земляными строительными работами.

Но мой эксгаустер беспомощен: не могу изловить этот комочек кипучей энергии. У меня слишком медленная реакция: я не успеваю сделать вдох, как моя добыча уже успевает спрятаться. К счастью, неуемный землекоп непуглив, можно продолжать эксперименты и совершенствоваться в охоте на него.

Множество неудачных попыток — своеобразная тренировка — идут на пользу, и я наконец замечаю, как живой комочек устремляется вместе с песчинками в трубочку эксгаустера. Вытаскиваю из полевой сумки лупу, с величайшим интересом подношу ее к глазам и вижу… моего старого знакомого — страшного врага муравьев паучка-парализатора. Впервые я его нашел в горах Заилийского Алатау в гнезде муравья-амазонки. Он ловкий охотник, его яд мгновенно парализует муравьев, и аппетит у него отменный. Это самочка. У нее светло-желтая головогрудь и коричневое брюшко. Вот так муравей!

Дела паука сразу становятся понятными. Суровые условия пустыни выработали у него способность разыскивать муравейники, раскапывать замурованные в них входы, пробираться в подземные камеры за добычей.

Но кто же она — его добыча и почему общественное жилище закрыто? Уж не ошибся ли паучок и не ломится ли он в опустевший и всеми заброшенный дом? Когда нет добычи, муравьи-жнецы наглухо закрывают вход и сидят в глубоких камерах муравейника без движения, экономя энергию.

Внимательно осматриваю землю вокруг холмика. В пятидесяти сантиметрах через крохотную дырочку в земле высовываются шустрые усики. Они размахивают в воздухе. За ними выглядывает головка, и наконец наружу выскакивает небольшой муравей, но не жнец, как ожидал, а бегунок. Через некоторое время в эту же ловко замаскированную дырочку заскакивает другой, поменьше размерами, бегунок. Странная дырочка!

Но надо приниматься за раскопки. Вход в муравейник вскрыт, и я вижу многочисленных, сильно встревоженных моим вмешательством бегунков. Здесь довольно большая семья. Находка ставит меня в тупик.

Бегунки деятельны днем, и если иногда закрывают входы, то только поздно вечером и на ночь. Еще закрывают входы молодые и поэтому очень осторожные семьи. А здесь?!

Неужели бегунки, такие деятельные и быстрые, замуровали парадный ход своего жилища и обрекли себя на вынужденное заточение и столь необычную для них бездеятельность для того, чтобы защититься от заклятого врага-паучка? Впрочем, из одной прогревочной поверхности камеры они пробили крохотный выход, через который и проскальзывают юркие малыши-разведчики. Видимо, паучки-парализаторы основательно надоели муравьям, и они, чтобы избавиться от их набегов, применяют разные уловки.

Как сложна жизнь муравьев и со сколькими неожиданностями приходится сталкиваться при их изучении!

Дорога отошла от берега, и синий Балхаш скрылся за желтыми холмами. Вокруг потянулась скучная пустыня. Глаза невольно следят за стороной, где должно быть озеро: не покажется ли голубая полоска воды. Но впереди одни холмы.

Летом пустыня безотрадна. Ни крохотного кусочка зелени, все вымерло, погрузилось в сон. Но вот машина въехала на высокую горку, с нее открываются и сверкающее изумрудом озеро, и низкие берега, поросшие серо-зелеными солянками, и странные ярко-красные обрывистые горки, подошедшие к самому берегу. Вдали, у самого берега виднеется крошечная рощица из разнолистного тополя. Хорошо бы там остановиться. Но дороги туда нет. Придется пробираться по пухлому солончаку через бугры и сухие кустарники.

Путь к рощице тянется медленно. Но мы довольны. Как хорошо на берегу озера среди деревьев! Листья тополя пожелтели и сверкают золотом, вдоль берега полоска красного песка, красная и вода у берега, а дальше она оттеняется чудесной синевой. Здесь много отличного топлива, и уютно под деревьями. Рощица деревьев — первая, встреченная на северо-восточных голых, совершенно диких берегах соленой части озера. И каждый из нас, утомленный пустынными просторами, вспоминает свое, связанное с лесом, деревьями, шелестом листвы…

Мы не единственные поклонники этой маленькой рощицы. С ветки на ветку весело прыгает синичка, ковыряется острым носиком под корой, заглядывает в щелочки, рыскает среди веточек, искоса поглядывая на нас зоркими черными глазками. Рощица маленькая, не более пятидесяти метров, куда птичке от нас деться, приходится жить вместе.

Из-за кустика неожиданно кверху вылетает с криком и садится на ветку дрозд-деряба. Еще один житель леса оказался в этой пустынной местности! Ну что же, как-нибудь уместимся. Дрозд опасливо сторонится, улетает в заросли солянки, но вскоре я вижу его настороженную головку, мелькающую между травинок на земле под деревьями.

Потом на дереве появляется удод и долго то одним, то другим глазом разглядывает нас и наш бивак. Удовлетворив любопытство, он исчезает и более не показывается.

Один дрозд, одна синичка, один удод, еще, быть может, кто-нибудь найдется?!

Брожу по берегу, рассматриваю следы. Пробежала по кромке озера лисичка, прошелся большой волк. Откуда-то с красных гор приплелся барсук, побродил немного у воды и отправился обратно в пустыню. Вдоль берега летят бабочки белянки и желтушки. Найдут крохотный лиловый цветок осота, усядутся на него, пытаясь раздобыть крохотную капельку нектара. Я знаю, эти бабочки — путешественницы, сейчас они кочуют к югу, и, видимо, далеко. Там они проведут зиму, а весной полетят обратно, как птицы на свою родную сторону. Но на их пути большое озеро, и бабочки не решаются лететь напрямик, обходят его стороной. Далеко им, бедняжкам, отклоняться в сторону от прямого пути!