Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

Найти крокодилов на Сулавеси нам тоже не удалось. Позже находчивый австралийский зоолог по имени Брэндон Сиделау провел масштабное исследование местных газет по всему миру, собирая сообщения о нападениях крокодилов на человека, которые редко попадают в англоязычную прессу. Таким способом он выяснил, что многие популяции гребнистого крокодила, которые считались исчезнувшими, на самом деле продолжают существовать в самых глухих уголках Индонезии – в том числе на Флоресе, Сулавеси и даже на жутко перенаселенной Яве. Правда, осталось их там всего по нескольку десятков. На Сулавеси мы бы их, скорее всего, рано или поздно отыскали, но Настины летние каникулы подходили к концу, так что вместо очередного бесконечного переезда на автобусе мы решили понырять в необычном месте под названием пролив Лембех.

Актиния и живущий в ней крабик поедают пойманную рыбку. Пролив Лембех

В проливе хватает чудесных коралловых рифов, но он более известен как лучшее в мире место для мак-дайвинга (буквально “ныряния в слякоть”). В нескольких уголках Кораллового треугольника, в основном в Восточной Индонезии, существует особая, очень древняя морская фауна, живущая на черном вулканическом песке. Эти моллюски, рыбы и ракообразные выглядят настолько странно, что зачастую трудно понять, что перед вами за существо. Большинство из них окрашено под цвет черного дна, но некоторые фантастически яркие. Удивительный мир черных песков был открыт совсем недавно, причем не зоологами, а дайверами-любителями, которые дали его обитателям названия вроде “выпендрежная каракатица” (flamboyant cuttlefish) и “чудесьминог” (wonderpus).

Именно там, на черных песках, водится существо, которое мне хотелось увидеть больше всего из индонезийской фауны. Его открытие в конце 1990-х годов было одним из свидетельств того, что среди миллионов видов животных, о которых мы практически ничего не знаем, могут скрываться разумные (другие кандидаты из обнаруженных в последние годы включают пауков-скакунчиков рода Portia и раков-богомолов). Называется оно осьминог-подражатель (mimic octopus).

Этот осьминог очень редок, и его мало кому удалось увидеть, но нам повезло. Мы нашли его, когда последний раз ныряли вместе. Он размером с кулак (если втягивает все щупальца) и обычно бело-голубой окраски, хотя, подобно большинству осьминогов, умеет менять цвет лучше всякого хамелеона. Уникален он тем, что может притворяться любым из как минимум пятнадцати морских организмов, в зависимости от того, с какой опасностью встречается. Он мгновенно превращается в морскую змею, медузу, камбалу, рыбку-собачку, ком плавающих водорослей, ядовитую крылатку, ската-хвостокола, актинию, морскую звезду или рака-богомола. Никто точно не знает, на сколько таких ролей он способен.

Из всех чудесных мест, где мы с Настей побывали, именно на Лембех нам хочется вернуться больше всего.

К востоку от Сулавеси лежат Молуккские острова. Когда-то они назывались “островами пряностей” и были главной приманкой для арабских и европейских торговцев. Местные султанаты были единственными в мире производителями мускатного ореха и коры гвоздичного дерева. Но во время Наполеоновских войн англичане умудрились вывезти саженцы заветных деревьев в свои колонии, нарушив монополию. В наше время провинция Малуку (как ее официально называют) – тихая индонезийская глубинка. К сожалению, даже ее относительно немногочисленное население умудряется сводить леса катастрофическими темпами.

У меня было время исследовать только два острова: маленький Тернате и большой Хальмахера, который на карте выглядит как уменьшенная копия Сулавеси, тоже в форме буквы К. На Хальмахере сохранились обширные мангровые заросли, и там мне наконец-то удалось увидеть и услышать моего первого гребнистого крокодила. Но более интересные наблюдения у меня получились на Тернате, где мангровых зарослей почти нет.

Остров Тернате представляет собой торчащий из моря вулкан. В 1840 году сильное извержение уничтожило все леса, включая мангры. Вскоре вулканический пепел превратился в плодородную почву, и началась массовая иммиграция с Хальмахеры, так что побережье быстро освоили и мангры так и не восстановились. Но несколько крокодилов сумели выжить. Они обитают в изумрудно-зеленом кратерном озере у подножия вулкана. Озеро называется Толире-Бесар; оно всего двести метров в поперечнике и со всех сторон окружено вертикальными обрывами.

Крокодилов в озере не больше десятка. Гребнистый крокодил обычно населяет берега морей и низовья крупных рек, и мне было интересно узнать, отличаются ли “песни” крокодилов Тернате от прочих. Мне удалось услышать только две, и обе состояли из инфразвука и шлепка головой, как и большинство “песен” крокодилов этого вида в других местах. Выборка, конечно, слишком маленькая, но если разницы действительно нет, это может означать, что для выработки различий в “песнях” нужно больше чем 175 лет эволюции. С другой стороны, не очень понятно, в каком направлении будут эволюционировать “песни” в популяции, изолированной в одном маленьком озерке. Возможно, со временем крокодилы станут ограничиваться инфразвуком, потому что и так понятно, кто “поет” и где он находится.

Мне нужно было найти место, где гребнистых крокодилов больше и за ними легче наблюдать. Северная Австралия казалась очевидным вариантом, но долгосрочное пребывание там стоило бы слишком дорого. К этому времени полученный мной от университета грант практически закончился. Я решил попробовать Новую Гвинею.

Мысли хорошего охотника – в голове его дичи.

Детеныш гребнистого крокодила

Я прилетел в Соронг, город на полуострове Птичья Голова в индонезийской части Новой Гвинеи. Это был мой последний шанс. В индонезийской Новой Гвинее нет сплошной дорожной сети, и единственные способы добраться из города в город – паром, которого можно ждать месяцами, и самолет, на который у меня не оставалось денег.

Даже с воздуха Новая Гвинея выглядит совсем не так, как другие острова Индонезии. Там нет непрерывной цепи городов и деревень вдоль берега: лес начинается прямо от пляжей и тянется сплошным ковром до далеких гор в таинственных внутренних районах. Из города можно добраться до леса за несколько часов, а не дней. Местные жители – темнокожие меланезийцы с курчавыми волосами. Похоже, английский дается им легче, чем малайцам, так что даже в уличных забегаловках нередко встречаются люди, которые на нем говорят.