Array Array - Наветренная дорога

Я все больше и больше убеждался, что передо мной ягуар, а не оцелот, ибо чер­ные пятна на шкуре образовывали розетки, а не глазки. Но, все еще сомневаясь в правильности своего суждения, я для верности сопоставил высоту расположения плеча и ширину грудной клетки со стоящим позади молодым деревцем. Рассматри­вая мощные мышцы, не свойственные оцелоту, я перевел луч фонаря на крупную го­лову животного и окончательно убедился, что никакой оцелот не может сравниться с ягуаром по массивности и силе.

Вы вправе удивляться возникшим у меня сомнениям, поскольку известно, что ягу­ар достигает размеров бенгальского тигра и что даже небольшие ягуары Централь­ной Америки весят двести фунтов и более, а оцелот не превышает размеров собаки–сеттера. Но дело происходило ночью, когда тени листьев морского винограда, одина­ковость черно–золотистой окраски обеих пород животных и контрастный свет охотни­чьего фонаря могли даже на десятифутовом расстоянии легко ввести в заблужде­ние. Я хотел быть уверенным потому, что передо мной находилось животное, кото­рое я страстно желал увидеть, даже больше, чем все то, ради чего сюда приехал. Это был мой первый ягуар, и я хотел, чтобы он оставил в памяти заметный след.

Внезапно Чепе обнаружил причину моего молчания.

― Santa madre [124] Пресвятая Матерь! (исп.). , — пробормотал он. — Tigre.

Резко нагнувшись, он схватил находившуюся у меня в руке паку и швырнул ее в темноту. Легкое движение и звук падения паки заставили tigre пригнуться еще на два дюйма. Я подумал, какими дураками мы бы оказались, если бы ягуар забрал добычу, которую мы у него перехватили.

Послышалось едва уловимое звяканье стали, и я понял, что Чепе достал из‑за поя­са нож–мачете. Я зашипел на него и погрозил пальцем, чтобы Чепе перестал шу­меть, но тут же сам поднял множество звуков. Не отводя луча от головы ягуара, я на­щупал мешок, висевший на плече Чепе, и снял его. Достав фотоаппарат, вынул из своего рюкзака фоторефлектор и стал на ощупь искать лампу. Во всем, что я делал, не было ни малейшего признака разума, но так же глупо вел себя и спокойно стояв­ший ягуар. Плохо повинующимися пальцами я ввинтил лампу и стал нащупы­вать замок футляра фотоаппарата. Луч фонаря я старался удерживать неподвижно. Обнаружив, где открывается футляр, я нажал на замок, и он с легким щелчком рас­крылся. В это мгновение я увидел, как дрогнула голова зверя, и вдруг ее не стало — не сделав лишнего движения, он исчез, и там, где он только что так спокойно стоял, осталось пустое место. В десяти футах от нас ягуара мгновенно и целиком поглотила ночь, а Чепе и я остались одни.

― Que barbaridad [125] Какое нахальство (исп.). , — пробормотал Чепе, вкладывая в эту фразу все, что она только могла вместить. Через секунду он опустился на песок, вытащил из кармана сигарету и закурил. — Какая красивая шкура! Но какая зверская скотина!

― Si, hombre [126] Да, человек (исп.). , — ответил я только ради того, чтобы что- нибудь сказать. Я все еще не мог опомниться. Огромный зверь, недавно находившийся рядом с нами сре­ди листьев морского винограда, еще стоял у меня перед глазами.

― Стыдно, что у вас нет с собой ружья, — сказал Чепе.

Но мне вовсе не было стыдно, я получил все, что хотел. Я понимал, насколько смехотворными были мои безрассудные попытки сделать снимок, но все же после шести бесплодных лет мне удалось познакомиться с ягуаром. Я не встретил чере­пах, но какое это имело значение. Ведь я увидел ягуара!

― Черт возьми, а где наша пака? — спросил я.

Чепе вскочил на ноги и бросился в то место, куда он швырнул грызуна. До меня донеслось шуршание разгребаемого песка — Чепе пытался нащупать ногой лежав­шую на берегу паку.

― Ее нет? — спросил я.

― A‑jah [127] Да {исп.). , — внезапно произнес Чепе. — Вот она!

Возвращение домой слабо запечатлелось в моей памяти. Все было кончено в тот миг, когда исчез ягуар. Да и в дальнейшем ходе событий не было ничего примеча­тельного. Мы остановились и выпили в том самом месте, где повстречали паку. Се­мимильный переход до дома свелся к тому, чтобы беспрерывно переставлять одну ногу за другой. По–видимому, не было ни малейшей надежды на то, что авангард че­репашьего стада движется вслед за нами, и никакое иное событие не могло взволно­вать наши души, очарованные красочным видением ягуара.

Сняв фонарь с головы, я всю дорогу шел в темноте, предаваясь мечтаниям, вспо­миная подробности встречи с ягуаром и погружаясь в дремоту, насколько это позво­ляли машинально шагавшие передо мной ноги.

Как я уже сказал, обратный путь не сохранился в памяти, и в моих записях, сде­ланных на следующий день, нет упоминаний о чем‑либо интересном. Переход до де­ревни продолжался около трех часов, и ничего занимательного о нем не расска­жешь, разве только о его конце.

Я вернулся к действительности, лишь когда мы подошли к пастбищу, где раньше стояла белая лошадь. Чепе пошел за оставленными здесь ботинками, а я включил фонарь, чтобы легче было найти куст, на котором они висели Покуда Чепе обувался, я ос вешал лучом пастбище, и свет упал на лошадь, стоявшую на том же месте.

Она посмотрела на нас больше из вежливости, чем из любопытства. потом отвер­нулась и принялась пощипывать траву. Я вновь подумал, что было бы неплохо на­нять эту лошадь, но тут заметил на ее плече, у основания тощей шеи, какое‑то странное черное пятно. Раньше лошадь была чисто белой — я был твердо в этом уверен. Направив на нее луч и пройдя по траве около двадцати футов, я остановил­ся. Затем кинулся бегом к Чепе, который сидел и зашнуровывал ботинки.

― На шее у лошади вампир! — крикнул я.

― Si, nо [128] Да ну (исп.). , — безразлично отозвался Чепе. — Отпугните его.

Мне никогда не приходилось видеть фотоснимок вампира, сосущего кровь из жерт­вы. Может быть, такие снимки и делались, но редко. Получить подобный документ показалось мне стоящей и своевременной затеей, и как будто все обстоятельства этому благоприятствовали.

Я достал фотоаппарат и рефлектор, вся аппаратура была выверена, отрегулиро­вана и находилась в полном порядке. Чепе освещал вампира, а я подошел к лошади на двенадцатифутовое расстояние, по которому заранее был наведен фокус объек­тива. У меня было достаточно времени, чтобы тщательно подготовиться к снимку и еще раз проверить резкость фокусировки. Фотография была, как говорится, в карма­не, и я торжественно нажал кнопку спуска.

Лампа не вспыхнула! Даже при напряжении 20 вольт, обеспечивающем вспышку в любых условиях, проклятая лампа не сработала. Нетерпеливым движением я вынул лампу, бросил ее позади себя, достал из мешка новую и ввинтил на место. Снова на­целил фотоаппарат, и жующая лошадь повернула ко мне голову, но именно в этот момент вампир закончил свою трапезу и плюхнулся вниз. Успев подхватить воздуш­ную струю, он поднялся и скрылся среди пальм.