Борис Скубенко-Яблоновский - Тигры

Аль-Наи обходит присутствующих и отбирает по камешку белого цвета, который каждый рокандец кладет ей с улыбкой в сдвинутые розовые ладони. Рашид тоже положит камешек, но красного цвета. После этого Аль-Наи кинет один из белых камешков в Саида-Али, чтобы он знал, что нужно быть готовым. Это нужно сделать еще и потому, что мирза Низам не тянет жребия, и один из белых камешков — лишний.

Затем Аль-Наи должна смешать камешки, всыпав их в свой кувшинчик с розовой водой, и вынимать их один за другим, стоя с закрытыми глазами, в то время как мирза Низам будет называть по порядку имена своих рокандцев.

И так велико их доверие к своему вождю, что ни один из них не усомнится в том, что жребий зависит не от случая, а от воли этого седого старика.

Но мирза Низам знает, что не каждый годен для такого дела, как бой с тигром один-на-один. Пусть все думают, что они одинаково способны к этому. Он же дорожит жизнью своих людей и выбирает из года в год только самых отважных, самых хладнокровных.

Давно уже наметил мирза Низам бойца для сегодняшнего состязания. Вот он сидит, тонкий и гибкий, как тот стальной клинок, что лежит перед мирзой Низамом на длинном золотом блюде, с рукоятью, обвязанной белым индийским шарфом.

Его зовут Абдулла, и нет ему равного по спокойствию в опасности. А это главное, что нужно в страшной встрече.

Аль-Наи вытаскивает камешки и высоко подымает их каждый раз над головой. Среди напряженного молчания слышен тихий голос мирзы Низама. Он начал с самых молодых. С отеческой теплотой и любовью произносит он их имена.

Хорошая школа мужества!

Попеременно один за другим взглядывают названные на руки Аль-Наи.

Не он! И как ни отважен каждый, все-таки слышится вздох облегчения. Но вот все заметили в руке Аль-Наи роковой красный камень. И вмиг тишина стала еще ощутительнее.

— Абдулла! — попрежнему тихо произносит вождь.

Абдулла слышит свое имя. Ничто не выдает волнения, которое он испытывает: он овладевает собой мгновенно. Ровной поступью, высоко подняв сбою красивую голову, подходит Абдулла к мирзе Низаму и прикладывает руку ко лбу и сердцу.

Он скрывается за бамбуковой ширмой и почти тотчас же выходит оттуда весь обнаженный. Лишь полоска белой материи охватывает его бедра. Его грудная клетка подымается ровно. На мускулистом теле видна сетка ребер. Ноги упруго ступают по громадному цветному ковру, которым застлан пол под навесом.

На лицах присутствующих не видно улыбок. Все сосредоточенно молчаливы. Нет никакой музыки. Шумное веселье начинается только после победы.

Абдулла неторопливо подходит к мирзе Низаму, для того чтобы принять от него клинок, не раз бывавший в деле, вместе с шарфом, которым окутан эфес. Тонкое, длинное, обоюдоострое оружие. Это — сама смерть. Холод и серый блеск струятся с лезвия.

Абдулла несет его одной рукой к выходу из-под навесу; эфес доходит ему почти до бедра.

У выхода он оборачивается, обертывает правую руку шарфом и подымает клинок острием вверх. Затем он кланяется гордым поклоном, прикладывая правую руку к сердцу. Сталь сверкает на солнце, и зайчики начинают бегать по лицам рокандцев.

Вот Абдулла уже повернулся спиной к навесу, и видно, как широким беглым шагом, покачиваясь в талии, закинув голову, размахивая обеими руками, как бы готовя все части своего тела для борьбы, идет он к своему месту. Оно ничем не обозначено, он должен сам выбрать для себя нужный пункт перед клеткой, самостоятельно рассчитав прыжок тигра.

Абдулла лежит лицом вниз в виде сжатой пружины с упертым в землю эфесом шпаги…

Абдулла пристально смотрит на зверя. Тот лежит. Ему невозможно встать на ноги и вытянуться во весь свой могучий рост, ибо крышка бамбукового ящика пригнана так с умыслом.

Голова его у самой решотки, и глаза устремлены на Абдуллу. Но зверь его еще не видит. Неожиданная обстановка действует на него своим тихим ужасом.

Но вот Абдулла чуть приподымает свою уже поднятую вверх шпагу. Немедленно раздается звон гонга. Звук, сначала тупой и дребезжащий, все усиливается. Волны звуков бегут, нагоняют одна другую, опережают, сливаясь постепенно в грохочущий рокот…

Зверь начинает трепетать. Вся его осторожность пропадает. Он полон гнева и жажды разделаться с тем человеком, который стоит перед ним, откинув назад плечи и голову и выставив вперед левую ногу, со шпагой, поднятой острием вверх, которую держит его опущенная правая рука.

Абдулла видит, что тигр поймал его взгляд.

Так… Готово…

Вот он подымает шпагу еще чуть-чуть выше еле заметным движением руки — в тот же миг Саид-Али бесшумно поднимает вверх дверцу клетки.

Несколько мгновений тигр недвижим.

Что-то произошло, но что — этого он еще не соображает. Он попрежнему, как заколдованный, не спускает глаз с блестящей стали. Ощущение большой воздушности пространства, перед ним открывающегося, заставляет его податься вперед. Сначала вылезает его страшная лапа, и вот наконец он сам, пригнувшись к земле, освобождает из клетки свое тело. Его длинный хвост еще в ней, когда туловище уже выпрямляется, а плоская голова скалит зубы, то-и-дело открывая пасть.

Что делается дальше, проследить почти невозможно.

Прыжок… пожалуй — два, ибо сначала зверь покрывая двадцать шагов, подымая свое тело в воздухе на высоту человеческого роста, затем пригибается к земле и снова высоким рассчитанным прыжком бросается на Абдуллу. Но тут происходит нечто невероятное.

Абдулла уже не стоит, он лежит лицом вниз, в виде сжатой пружины. Эфес шпаги уперт в землю обеими руками.

Абдулла тоже сделал прыжок. Прыжок всего в несколько шагов, но этого достаточно, чтобы очутиться под зверем, который, обманувшись в расчете, разрезает свое брюхо во всю длину о предмет, манивший его перед тем своим ярким блеском…

Тигр еще жив. Его могучее тело еще вздрагивает, но это — конец…

Патенчеро, цветущее индусское селение в Деккане, расположенное вдоль главной линии железной дороги, было благодаря своему высокому положению в горах идеальным местом для летних месяцев, когда Гайдерабад становился необитаем из-за жары. Лишь только эти достоинства местечка стали известны, многие построили себе здесь маленькие бунгало и проводили в них отпуска и праздники. На велосипедах и поездом стремились они в прохладный уголок, находившийся всего лишь в двух часах езды от города.

Местность вокруг Патенчеро изобилует скалами и лесами. Охота здесь очень разнообразна. Перепела, куропатки, зайцы и даже антилопы попадаются на прогулке поблизости от бунгало, а в озерах, разбросанных по долинам, немало водяной птицы. Но так как среди ближайших холмов слишком часто попадаются пантеры, которые губят много охотничьих собак, то местные охотники перекочевывают в Котариги и другие местечки, километрах в тридцати у подножья Пурпурных гор, видных на горизонте.