Джин Стоун - В мире с животными. Новое понимание животных: как мы можем изменить нашу повседневную жизнь, чтобы помочь им

Вивисекция снова стала общепринятой практикой, и, судя по опросам того времени, большинство американцев ее поддерживали. Одна из причин такого крена — появившаяся с 1900 года возможность использовать специально выведенных в лабораторных условиях крыс, мышей и других мелких грызунов, с рождения покорных воле людей. Долгое время к ним относились как к одноразовому расходному материалу.

Что касается государственных органов, то эксперименты над животными не только разрешались , но их проведение, можно сказать, требовалось. Все началось с прецедента 1937 года, когда американская фармацевтическая фирма S. E. Massengill Company выпустила в продажу эликсир, содержавший растворитель диэтиленгликоль. Химикам компании было неизвестно, что это вещество крайне ядовито. Из купивших эликсир от отравления погибли более ста человек. Как результат, в 1938 году Конгресс США принимает федеральный закон о продуктах питания, лекарствах и косметических средствах, за исполнением которого должно следить Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств {27} . На свет появился первый закон, по которому требовалась проверка безопасности выпускаемой продукции и который предусматривал тестирование на животных медикаментов и промышленных химикатов, прежде чем эти препараты могут быть использованы людьми. Предполагалось, что жесткие требования успокоят граждан, но, как показало время, чувство безопасности было ложным.

В наши дни американское законодательство больше не требует проверки на животных косметических средств. Однако практика сбора информации о результатах исследований на животных все равно продолжается, так как некоторым компаниям важно, чтобы Управление по контролю качества одобрило их продукцию. Европейский союз и многие другие страны отказались от тестирования косметических средств на животных. К сожалению, в Китае все остается по-прежнему.

Сегодня исследования с участием животных являются необходимым условием для клинических испытаний лекарственных препаратов. Их цель — убедиться в безопасности и эффективности новых методов лечения, а также определить, какие химические компоненты новых препаратов токсичны для разных биологических видов, даже если это не всегда прогнозирует их негативное воздействие на человека. Такая практика существует во многих странах, где требуется тестирование токсичности на животных перед продажей или импортом лекарств и другой химической продукции. Обычно животным насильственно вводят через питательную трубку очень высокие дозы вещества в порошкообразном или жидком виде или заставляют вдыхать в газообразном состоянии. И хотя люди все равно сталкиваются с побочными эффектами того или иного препарата, иногда довольно серьезными, животные все еще платят за новое лекарство самую большую цену.

Государственная система взяла под свое крыло испытания на животных, узаконив право на них ради охраны общественного здоровья, но кто защитит животных? Многие годы их использование в научных целях почти не регулировалось никакими правовыми актами. Исключением оказалась Великобритания, чей закон о жестоком обращении с животными на протяжении многих десятилетий оставался единственным нормативом такого рода среди всех западных стран. Хотя сам закон был недоработан и редко применялся.

В конце концов общество созрело, и в 1959 году Британская федерация университетов по защите животных пригласила двух ученых — Уильяма Рассела и Рекса Берча — для разработки более гуманных принципов исследования животных. Исследователи создали программу, получившую название «Биоэтическая концепция трех R», но более известную как 3R. Первое R — replacement , «замена», то есть отказ от использования животных и замена их чем-то другим. Второе R — reduction , «уменьшение», то есть уменьшение количества животных до строго необходимого. Третье R — refinement , «улучшение», то есть использование усовершенствованной методики, облегчающей страдания подопытных животных. Однако правило 3R не пользовалось популярностью до конца 1970-х годов, пока не появилось движение за права животных, которое отчасти возникло под влиянием таких книг, как «Освобождение животных» Питера Сингера и «В защиту прав животных» Тома Ригана {28} , опубликованных в 1975 и 1983 году соответственно. Благодаря трудам этих двух известных философов, австралийского и американского, люди получили возможность хотя бы задуматься над идеей, которую позже биолог Нуно Энрике Франко обозначит как главную — «абсолютные непререкаемые пределы того, что мы можем делать с животными» [69]. Принципы 3R были признаны во всем мире, но, как показывают бесчисленные разоблачения, не всегда выполнялись. Они стали основой для таких международных соглашений, как Болонская декларация по 3R 1999 года и Базельская декларация 2011 года. Однако чуть уменьшенная боль — все равно боль. Ведь Базельская декларация гласит, что «нижеподписавшиеся ученые призывают общество признать, что эксперименты с участием животных необходимы для развития медицины как сейчас, так и в будущем».

В США существует два норматива, которые в настоящее время регулируют некоторые, но не все аспекты исследований на животных. Закон о защите животных является федеральным законом, который был принят в 1966 году. Это федеральный «хозяйственный» закон, устанавливающий минимальные стандарты содержания в клетках, кормления, выращивания и ветеринарного ухода за живыми животными, которых используют в исследованиях, опытах, обучении и других областях. Он не содержит требований к обезболиванию или установлению мер, препятствующих проведению любого эксперимента, каким бы незначительным он ни был. «Животные» — это собаки, кошки, морские свинки, хомяки, кролики и приматы. Остальные 99 % животных, включая кур, индюков, крыс, мышей, коров, лошадей, свиней и таких беспозвоночных, как осьминоги, не упоминаются вообще.

Если компании используют этих животных в исследованиях, которые оплачиваются из федеральных фондов, они должны зарегистрироваться в Министерстве сельского хозяйства США, а места, где держат животных, подлежат инспекции государственных органов. Но эти проверки бывают редко, по большей части для проформы, и случаются раз в три года, даже если там держат тысячи животных. Штрафы — до сих пор редчайшая мера. Министерство сельского хозяйства несет, конечно, ответственность за соблюдение закона о защите животных, но даже в Конгрессе считают, что оно совершенно не выполняет своих прямых обязанностей.

Когда речь заходит об инспекциях, выясняется, что бюджета на них не хватает. Например, в 2016 году на проведение инспекций более чем в 7400 зарегистрированных учреждениях было выделено только 112 инспекторов по надзору за содержанием животных и ветеринарных работников. А выявление случаев жестокого обращения с животными чаще всего ложится на плечи активистов и добровольцев-информаторов. Когда сообщается о нарушениях, Министерство сельского хозяйства, забывая о системе штрафов, обычно ограничивается тем, что оно скромно называет «назиданием». Еще реже нарушения приводят к судебным искам, но если суд состоялся, то, как правило, он выносит не более чем легкое порицание: максимальный штраф за подобные нарушения составляет 10 тысяч долларов.