Анатолий Онегов - Пелусозеро

Я снова беру в руки спиннинговое удилище. Блесна снова ложится на воду среди чмокающих рыб, и почти тут же следует удар, и еще один небольшой окунек оказывается в лодке. Я опускаю блесну поглубже, и снова небольшой окунек оказывается на крючке. Я делаю заброс в другую сторону – результат тот же: крупных рыб среди охотников единицы. Я меняю блесны – другой цвет металла, другая форма… Окуни берут жадно, но все это те же рыбки гимназического возраста.

Ловля заканчивается – бой стихает. Я подвожу лодку к луде, опускаю на дно якорь, а следом опускаю и мормышку. Раз-раз-раз – кивок плавно покачивает вслед за собой крошечный кусочек металла у самого дна. Раз-раз-раз – и поклевка. На крючке плотва. И снова раз-раз-раз – и снова плотва. Окуней на луде нет. Нет окуней и около каменистого мыса, нет никаких, даже тех окуней-палечников, которые все лето вертелись тут. Да и как им быть здесь сейчас, когда почти все окуневое население собралось по сигналу: «Поднялась корюшка!» – и теперь, чмокая и хлюпая, тянется вслед за несметными стаями узкотелого серебристого малька.

На следующий день корюшка не показалась, и мои окуни-разбойники снова собрались возле своих луд и мысов. Там они и оставались до тех пор, пока в начале осени я не попрощался с Пелусозером до новой весны.

Корюшку, настоящую, взрослую, в прошлом году мне так и не удалось увидеть – она объявилась, видимо, позже, по холодам, когда я уже был в Москве. И потому я не могу довести свой рассказ о пелусозерских окунях до конца… Кто знает, какие окуни являются вслед за корюшкой на луды и каменистые мысы в преддверии близкой зимы…

Вот почему я так жду эту новую осень на берегу по-своему необыкновенного северного озера. А пока снова ищу у мысов и луд самых больших окуней и снова, как и в прошлом году, когда над Пелусозером гремят ветры, хожу ненадолго к Волкову озеру или навещаю уснувшую речку, хранящую тайну своих странных хариусов.