Игорь Голубев - Собачья площадка

Она, внешне опечаленная, вышла из машины и направилась к подъезду.

— Д-а-а… И откуда берутся ещё такие динозавры? — тихо проговорила она и, развернувшись, одарила Валерия прощальной улыбкой.

«Черт поймет этих интеллигенток, разве я замуж звал, — не понимал Чуб ситуации, — я ж в долгосрочную аренду хотел…»

Утро прошло как нельзя скверно. Ночью Зверь несколько раз приходил в комнату, где спали супруги, и долго смотрел на лежащих. Виолетта вставала попить и спросонья наступила на него. Зверь даже не зарычал, но женщина чудом не упала, зато сильно ударилась коленом о туалетный столик. Сон с неё слетел мгновенно. Колено распухло, и добрых полчаса она ныла, проклиная свою несчастную жизнь с Ивановым. Наконец тому все это надоело, и он предложил развестись, чем очень сильно напугал жену. Одно дело, когда живут плохо, но ведь до собаки все, как считала она, было прекрасно. Во всяком случае, имидж нормальной супружеской пары оба поддерживали на достаточно высоком уровне. А тут — развод. Не говоря уже о материальных потерях, колоссальный моральный ущерб. Ее, как разведенку, перестанут приглашать в гости определенные семьи. Почему-то считается, что разведенные женщины всегда интереснее женатым мужчинам, и жены побаиваются заводить таких подруг или поддерживать знакомство в их ином статусе. И еще. Воспитанная такой же затурканной женщиной, она невольно страшилась всяких перемен. Это как любимая чайная чашка, щербатая, но своя.

У него появилась другая. Иного объяснения Виолетта придумать не могла. Но сразу же вызревал вопрос: кому он такой плохонький нужен? А вдруг со мной плохонький, а с другими орел? Превозмогая боль в колене, она подвинулась к мужу ближе и сделала робкую и неуклюжую попытку сексуально заинтересовать Иванова. Того даже подбросило на кровати. Получив столь неожиданный и грубо решительный отпор, Виолетта затаилась и, притворившись обиженной, начала размышлять.

Конечно, она не королева, но ведь и не Жирардо. Виолетта считала француженку на редкость некрасивой женщиной. Сама она не то чтобы сторонилась Женских разговоров, но активного участия в них не принимала. Когда отдельские оставались одни, без мужиков, такие байки про сильный пол витали в атмосфере, что там солдатская казарма. Тьфу. А надо бы слушать, кто, как, до какого предела? Зря она не Делала ему это самое… И это не позволяла… И так не могла… Надо бы у отдельских проконсультироваться. С этим решением и уснула, а утром, несмотря на боль в ноге, потащилась на работу.

Вот каркалыгу Бог послал, впервые так подумал о жене Николай, но виду, что жалеет, не подал, даже не посочувствовал. В голове все ещё вертелись собственные слова о разводе. Он их отлично помнил.

Повеселевший после ухода жены, он прибрал по своему разумению в квартире и стал ждать вызванного для прививок ветеринара. Двадцать баксов за вызов его не смутили. Главное, сходить в милицию и написать заявление. Николай был уверен, что хозяин не найдется. Собака, видимо, сбежала с какой-то дачи, где несла охрану, может быть, с щенячьего возраста, так как ещё в первый вывод заметил, что Зверь боится машин и всяких механизмов. В лифте, например, жался к ногам. А милиция на крайний случай. Вдруг найдется? Тогда пусть оплатит содержание и за находку. Деньги немалые. Один щенок стоит две с половиной тысячи баксов.

Так в размышлениях и уборке прошло утро.

Зверь почувствовал врача ещё от лифта. Заметался. Спрятался за диван. Иванов с удивлением наблюдал за собакой вплоть до звонка в дверь. Зверь не покинул убежища, не побежал вслед за Николаем к двери, остался там же.

На пороге стояла красивая молодая женщина. Впрочем, теперь Иванов уже не пускал на них слюни и не отклячивал нижней губы. Просто равнодушно отметил про себя, что врач молода и красива.

— А что же вы жесткий намордник не купили? Собака взрослая. Не удержите, — сразу сказала врачиха.

— Не тронет, — убежденно сказал Иванов, — воспитан. Кроме того, обошел все магазины — нет.

— Да. Порода редкая. Они не очень распространены.

Он потянул Зверя за ошейник и только тут заметил, что пес наделал под себя лужу.

— Надо же…

— Что?

— Описался.

— Впервые вижу такой случай. С маленькими обычно бывает, и то, если перенесли когда-то шок.

— Верите — нет, он вас от лифта почуял.

— Знаете что, по виду ему года два. Смотрите, в холке какой. Собака из разряда элитных. Скорее всего, привозная или неучтенка.

— И что?

— А то, что прививки ей уже делали, и, возможно, совсем недавно. Знаете, что может получиться при наложении двух прививок?

— Что?

— Заболеть всерьез может. Мы с вами сделаем вот как… Я справку вам о прививке дам, а привьем, осенью. Паспорта у вас, естественно, нет?

— Почему? Ах, у него? Естественно. А правда, что с ними на тигров в Индии ходят?

Больше всего Иванова волновал вопрос о бойцовских и охранных качествах Зверя. И чем больше находил их в собаке, тем большей гордостью преисполнялся сам. Будто они переходили от Зверя к нему самому.

— Я слышала, что три такие собаки и на слона годятся. Один впереди — отвлекает. Другой за губу под хоботом вцепляется. А третий сзади на спину. Говорят, валят. Вообще-то это собака на медведя в Англии была. Поместья охраняла. Их и не кормили. Что сами за ночь добудут, тем и сыты.

Иванова прямо распирало от её слов. Готов был слушать врача бесконечно. Вот уж Зверь так зверь. Не чета подъездовским шавкам.

Всю жизнь Иванов был серой мышью. Нигде его не принимали всерьез. Приехал из провинции, но, в отличие от Элизы Дулитл, у него не было под боком профессора-лингвиста, и он изживал свой акцент самостоятельно. Даже когда защищал диплом, похвалили сомнительно. Сказали, что не ожидали от него такой прыти, ведь он высидел свои отметки буквально задницей. То, что другим давалось играючи заставляло его просиживать в технической библиотеке неделями. Так получилось, что не сделал на защите ни одного открытия, не внедрил ни одной новинки, зато сумел объединить в проекте несколько старых, апробированных идей в довольно неожиданном сочетании, и они дали определенный эффект, а главное,! промышленности не пришлось искать новые материалы и внедрять неопробованные технологии. Проект был запущен в производство наряду с несколькими действительно новыми идеями товарищей. Однако благодаря промышленному внедрению и полученному эффекту Иванова оставили в столице.

Пятнадцать лет прошло. Про проект забыли. Про Иванова тоже. Акцент у него пропал, а поскольку изобретений не делал, то и оказался как бы неодушевленным предметом. Никто не знал, как страдал Иванов от собственного бессилия. Когда страна лишилась дешевого украинского уголька, случайно наткнулся в библиотеке на описание дореволюционного ещё проекта по выплавке чугуна на торфе. Торфа в России было завались. Он подчистил открытие, приспособил под современные условия и запустил в научный совет института. Поначалу заинтересовались, но потом разобрались и пожурили. Но главного — плагиата так и не открыли. Сказали просто, что идеи в воздухе витают.