Ольга Хлудова - За голубым порогом

— Опусти лицо в воду, не бойся и глаза открой! — закричала я ему, заметив, что он держит голову над водой.

Мальчик послушно опустил голову и спустя секунду буквально взвился над водой. Над берегом раздался ликующий вопль:

— Ой, законно! — кричал парнишка в полном восхищении. Он снова сунул загубник дыхательной трубки в рот и упал на живот, погрузив лицо в воду. Мальчик даже не плыл, а просто лежал на воде, не обращая ни малейшего внимания на нетерпеливых. Вероятно, он их и не слышал. Следующий по очереди не выдержал и кинулся к счастливцу. Завязалась борьба, при которой могла пострадать маска. Я мигнула Мише.

Он разнял драчунов и надел маску на следующего. И опять восторженный крик на всю бухту. Между тем первый пловец вылез на берег и рассказывал друзьям о своих впечатлениях.

— Все видно законно, как на земле. Воды будто вовсе нет. Звезды законные — во! — и он развел руки на метр. — Ежи здоровые, я таких раньше не видел.

— Рыбу видел?

— Там ленки здоровые ходят.

— Так ты видел рыбу?

— Ну?!

— Слушайте, ребята, — сказала я, поглядывая одним глазом на медленно плывущего вдоль берега очередного подводного спортсмена, — вас спросишь о чем-нибудь, а вы говорите: «Ну?» Что это значит?

Ребята переглянулись и засмеялись.

— Я тоже сначала удивлялся, — сказал один из них, — мы с Волги приехали. Там так не говорят. — Это если вас спросят и надо ответить «ну конечно», «ну да», а они просто говорят «ну!» Значит, вроде «да».

Я подивилась гибкости великого нашего языка и очень скоро совершенно привыкла к этому энергичному восклицанию, выражающему в зависимости от интонации, с которой его произнесли, куда больше, чем сухое «да».

Пользуясь правом старшего, Миша плавал дольше и дальше всех. Он и нырял, легко освоясь с несложной техникой выбрасывания воды, попавшей в трубку. Оставшиеся роптали, но из воды Мишу не тащили, зная, видимо, что это им пользы не принесет. Он вылез совсем синий и дрожащий.

— Понравилось? — спросила я.

— Сколько стоит маска? — спросил Миша вместо ответа. Он стучал зубами, прыгая на одной ноге и стараясь попасть другой в штанину.

— Да ты согрейся сначала, а потом поговорим, — ответила я.

Наступила очередь маленького Валерки. Когда я стала нацеплять на него маску, оказалось, что она безнадежно велика для его мордашки. Все наши старания добиться герметичности, плотности прилегания резины не увенчались успехом. Мне было жаль бедного мальчонку. Он терпеливо ждал своей очереди и никак не хотел примириться с неудачей. Бедняга надувал щеки, прижимал резину к лицу растопыренными пальцами и готов был заплакать. Тогда я завела его в воду по пояс, нацепила маску и трубку и велела нагнуться, погрузив в воду только стекло маски. В бухточке было тихо, и, стоя по пояс в воде, Валерка мог рассматривать морское дно у своих ног.

Пока он медленно бродил вдоль берега, мальчики атаковали меня расспросами. Я в общих чертах рассказала им, как можно сделать маску, посоветовала поглядеть чертежи и инструкции в журналах «Юный техник» и «Техника молодежи».

— Теть, а как лапти сделать? — спросил один из компании.

— Лапти!! — ребята подняли его на смех. — Ласты, а не лапти!

— Это, ребята, сложное дело. Самим вам, пожалуй, не справиться. Во Владивостоке их можно купить.

Ребята заволновались:

— И маски там продают?

— Бывают и маски в спортивном магазине.

— А сколько стоят?

Я чувствовала себя немного неудобно, когда вынуждена была сказать, что маска и ласты в общей сложности стоят около десяти рублей. Кому из ребятишек будет доступна такая покупка? Однако ребята не унывали:

— Маски можно сделать самим, трубки выгнем — пустое дело. А плавать можно и без ластов.

— Мишка-то себе купит, — сказал один из мальчиков, — он работает.

— А где ты работаешь, Миша? — спросила я.

— На комбинате. Рву печень, — ответил Миша, нисколько не сомневаясь в исчерпывающей ясности определения характера своей работы. Я решила ничего не спрашивать, а просто пойти и посмотреть, у кого и как этот симпатичный мальчик «рвет печень».

Однако надо было снова приниматься за дело. Беспокоило то, что сопки противоположного берега скрылись в густом и низком тумане. На нашей стороне бухты сияло солнце, но никто не мог сказать, как долго это продлится. Я дождалась очередного и последнего из новых любителей подводного спорта, с великой неохотой вылезшего из воды, и вернулась к Николаю. Ребята ушли домой обедать. Мы наскоро съели по куску хлеба, запивая его прозрачной и холодной водой из маленького родничка у подножия сопки.

— Будем искать осьминога? — спросил Николай, помогая мне натянуть тугой и узкий резиновый костюм.

— Ну еще бы! А ты думаешь, мы его найдем?

— Сильно сомневаюсь, — ответил Николай. — Скорее всего, осьминоги уже отошли на глубину, где вода прохладнее. Впрочем, помнится, я нашел как-то одного, небольшого, совсем у берега.

Кроме поисков осьминога передо мной стояла задача сделать пробные снимки подводного пейзажа. Я тщательно затянула гайки на герметической камере, где находился ФЭД с широкоугольным объективом Юпитер-12. Николай торопил меня, поглядывая на приближавшуюся стену тумана.

Мы принялись за систематические поиски, обшаривая все укромные уголки под камнями и пещерки, образованные грудами обломков, Я сделала с десяток снимков, изменяя выдержку от 1/25 до 1/250 секунды. Прочесывая проход за проходом, мы заплыли па глубину, где дно резко уходило вниз. Вернулись назад и поплыли вдоль берега, Николай хотел найти хотя бы пустые раковины двустворчатых моллюсков, собранные в одно место, что обычно указывает на близость осьминога. Но и этого не было.

Время от времени мы взглядывали на небо и видели, как постепенно бледнело солнце, скрываясь в тумане. Под водой разлился ровный, тусклый свет, далеко не такой яркий, как прежде. Зато исчезло голубое сияние, как туманом закрывавшее подводную даль. А на небольшой глубине освещенность и теперь была достаточно сильной. Все детали выступали необыкновенно отчетливо, будь то выпуклость пористого камня, щупальца актинии или нежнейшая перистая водоросль. Я снимала, пока не израсходовала всю пленку. К сожалению, туман сгущался, и скоро под водой стало совсем сумрачно.

У берега, где волны лизали камни, оставляя на их шершавых боках темный мокрый след, кучками сидели моллюски литторины. Их почти черные раковины, напоминали изюм, рассыпанный на черствых буханках валунов. Тут же переползали по откосам камней моллюски акмеи с раковиной, похожей на колпачок. Странно звучит слово «поймать» в отношении животного, движущегося со скоростью ленивой улитки, но тем не менее акмею надо именно поймать, поймать врасплох, когда ее домик высоко поднят на мускулистой ноге. Иначе она крепко присосется к скале и опустит на себя раковину. Трудно ухватить пальцами гладкий конус ее домика, плотно прижатого краями к поверхности камня. В этом случае проще поискать другую акмею.