Андрей Батуев - Чудесный мир

Разбитый и усталый, инженер вернулся домой и лег спать, но сон не шел… Наутро Кузя был еще жив, он по-прежнему только пил и впадал в забытье. Леонид Александрович решил ехать с ним в Ленинград. Рано утром он уже звонил в квартиру Валерика. Юннат внимательно осмотрел птицу и ободряюще улыбнулся. «Кости целы, — сказал он, — так что, если не будет заражения, то птица сможет летать. Да вы не падайте духом, хищники выносливы!» Оказалось, что повреждена и правая нога. Леонид Александрович с надеждой смотрел на Валерика. Сейчас он казался ему настоящим ученым, способным исцелить умирающую птицу. «А вы бы не взялись его лечить?» — неуверенно спросил инженер. «Охотно, — согласился Валерик. — Я как раз сейчас в отпуске».

Через три дня Леонид Александрович уехал в командировку. Новая обстановка, работа отвлекли его, но и там, вдали от Ленинграда, он часто вспоминал своего большеглазого пернатого друга.

Прошел месяц. Прямо с вокзала Леонид Александрович побежал к Валерику, но здесь его ждало разочарование. «В армии наш Валерик!»— сказала мать и погрустнела. «А что птица — погибла?» — дрогнувшим голосом спросил Леонид Александрович. «Как можно? Поправился ваш Кузя, летает! Он здесь, рядом, в Доме пионеров. — И, взглянув на часы, она добавила: — Сейчас у них как раз кормят животных, так что можете повидать его».

Инженер пошел в клуб юннатов. На сетке вольеры грациозно бегали белки, прямо в упор на него смотрела какая-то черная с белой грудью элегантная обезьяна. И вдруг Леонид Александрович увидел Кузю. Он сидел на жердочке в просторной вольере, а юннатка угощала его виноградом. Мелкие ягоды осоед глотал целиком, а крупные брал в лапу и, словно смакуя, ел, отрывая клювом по кусочку. И Леонид Александрович вспомнил слова Валерика: «А придет осень — давайте ему виноград». Неуверенно инженер подошел к вольере. «Разрешите мне», — обратился он к юннатке. «Конечно», — улыбнулась девочка и передала Леониду Александровичу виноградную гроздь. «Кузя!» — позвал инженер. Осоед взлетел на плечо своего хозяина, словно они и не расставались, и доверчиво потянулся за виноградом. Долго не мог уйти Леонид Александрович от своего пернатого друга. Теперь он стал частым посетителем клуба юннатов, и уже рассказы о животных не кажутся ему больше пустым сентиментальным вымыслом.

Ее вынули маленьким пуховым птенцом из дупла — странное крючконосое существо, покрытое белым пухом. Птенец был очень прожорливый и жалобно пищал, поминутно требуя пищи. Кормили его мясом и мышами, которых Чим глотал целиком. Сыт ли совенок, проверяют не по зобу, а по плотности живота. Только набив себе живот до твердости камня, Чим успокаивался и засыпал.

Когда Чим вырос и стал летать, он буквально не давал прохода своим воспитателям. Даже домашние птицы никогда не бывают такими ручными, какой стала эта сова. Ее огромные янтарные глаза всегда привлекают внимание посетителей зоокружка, и как правило, все от мала до велика задают один и тот же вопрос: «А днем ведь сова не видит?» Трудно объяснить причину столь массового заблуждения, но совы отлично видят и в дневные часы.

Привезенный с Украины домовый сыч Миша тоже выкормыш. У сов замечательный слух, и Миша убедительно доказал это. По ночам ему нравится гулять по комнате. Летает он, как и его родственники, бесшумно, а когда бегает по полу, то топочет не хуже ежа. Он всем интересуется, все исследует. Заглядывает под дверь, во все укромные уголки.

Как-то ночью Миша сидел высоко на окне и таращил оттуда зеленовато-желтые глаза. Вдруг он застыл неподвижно, к чему-то прислушиваясь. Бесшумный взлет, и сыч уже на полу у шкафа. Пригнувшись к полу, он застывает в напряженной выжидательной позе. Ночью полная тишина, что же привлекло так сильно его внимание? Вдруг молниеносный бросок, и в лапах у сыча бьется крошечный мышонок. Казалось, что мышонок ничем не выдал своего присутствия, но это верно только для нашего несовершенного уха, а хищник слышал его еще сидя на окне.

Чим подмигивает.

Мишенька услышал шорох мышонка.

Любимое лакомство Мишеньки — майские жуки, их он ест с жадностью. Даже если сыч дремлет, достаточно ему показать майского жука, как Мишенька начинает крутить головой, словно она на шарнирах. В следующее мгновение он бесцеремонно выхватывает жука из рук и съедает. Голос у домового сыча громкий и странный, напоминающий одновременно и кудахтанье курицы и визг щенка.

В то лето мы, несколько педагогов, с группой ребят выехали в коммуну Кудрово. Мы помогали коммуне в сельскохозяйственных работах, а нам предоставляли жилье и питание. Как-то два наших воспитателя отправились поохотиться. Им повезло. Высоко на дереве, у самого ствола сидели две крупные птицы с желтовато-коричневым оперением. Грянул выстрел, и на землю упали… две болотные совы. Одна оказалась убитой, а у другой прострелено навылет крыло. Сконфуженные охотники принесли раненую птицу мне.

Промыв крыло раствором марганцовки, я посадил свою новую знакомую в большой ящик, предварительно укрепив в нем толстую палку, на которой сове было бы удобно сидеть.

Сначала сова боялась меня, злобно топорщила перья, шипела и норовила цапнуть когтистой лапой, щелкала клювом, но вскоре сменила гнев на милость. Кормил я ее сырым мясом и белком крутого яйца. Бывало, скажешь ей: «Совушка!», а она отвечает: «ууу» — и так и следит за моей рукой, в которой я держу мясо.

Через две недели крыло зажило, и Совушка стала летать. Я пристроил ей под потолком насест, постелил под ним бумагу, а на стене, рядом с насестом, прикрепил мисочку с водой. Хотя считается, что совы не пьют, но жившие у меня совы всегда пили воду.

Совушка все больше привыкала ко мне. Она уже совсем не боялась, хорошо знала свою кличку, охотно шла на руки и заметно радовалась, когда я возвращался домой.

И вот случилась беда. Сестра-хозяйка, меняя белье, нашла, что в комнате душно, и распахнула окно. О сове она, разумеется, не подумала. Вернувшись поздно вечером домой, я не нашел своей Совушки. Хотя было ясно, что сова улетела, я долго и бессмысленно обшаривал все уголки. Расстроенный, я поздно лег и никак не мог заснуть. Только под утро, когда стало светать, я задремал. И вдруг сквозь сон чувствую: кто-то медленно тянет у меня из-под головы подушку. Спросонья я даже растерялся. Открываю с опаской глаза и вижу прямо у своего лица два огромных янтарных глаза. Смотрю и себе не верю: ведь это Совушка вернулась! То-то была радость!