Сергей Иванов - Хлеб и снег

Спальник у меня очень хороший — прочный, непромокаемый, внутри мягкий-мягкий. Почти во всю длину по нему идёт «молния» — не тоненькая и капризная, с какими; мы обычно мучаемся на куртках или на рубашках, а такая… в общем, сразу видно, что не подведёт. По «молнии» бегает замочек, вроде маленького трактора — едет и потихоньку рычит.

И вот я раскатал свой спальник прямо на траве, снял кеды и всё лишнее, чтобы не было жарко, залез внутрь, застегнул «молнию» до самого подбородка и почувствовал себя, как кенгурёнок в сумке у матери…

Началась ночь. Прямо надо мной висели крупные спелые звёзды, какие только и бывают в разгар лета. Пройдёт ещё немного времени, они перезреют, перевисятся и начнут падать. Тогда только успевай желания загадывать вслед покатившейся звезде!..

А над березняком в это время началось жёлто-красное медное свечение. Это поднималась луна. Её шар медленно влез на верхушки берёз, а потом ещё медленнее, сантиметр за сантиметром, стал уходить в небо. Кругом светлело и светлело — это луна из медной превращалась в серебряную, нестерпимо яркую. Даже смотреть стало больно. Глаза сами собою закрывались…

Я проснулся часа через два или три. Всё было спокойно. Луна царствовала на небе, заслонив своим светом все звёзды. Я не мог понять, отчего я проснулся. Словно что-то изменилось в природе… Но что?

Ветер принёс резкий запах болота и медленный колдовской запах реки. Я приподнялся на локте, и глаза мои стали вровень с травой. Далеко было видно, как она серебрится под яркой луной. Стало очень тихо, потом опять присвистнуло, и я увидел, как травою бежит ветер. Я увидел ветер.

А по небу в это время пробегали облачка, но такие прозрачные, что нисколько не мутили свет луны…

И всё-таки что же меня разбудило? Сны снились хорошие… Но вдруг я увидел: прямо на меня вверх по небу ровной стеной плыли облака. Казалось, задвигается огромная заслонка. Вот она прошла полнеба, ещё немного и настигла луну. Сразу стало заметно тусклее и как-то глуше.

Вот облака заполнили всё небо, и тут они сразу остановились. Зато луна побежала, побежала с той стороны облаков по ватным холмам и низинам. Побежала от одной проруби в облаках до другой. У каждой такой проруби она останавливалась, минуту глядела на землю, а потом опять бежала и бежала по облачным холмам. Проруби, куда заглядывала луна, чаще всего были затянуты слабой облачной паутиной. Хотелось протереть их рукавом, как протираешь зимнее окошко. С этим я и задремал…

Уже с закрытыми глазами я чувствовал, как раз за разом разгорается и снова тухнет луна. Ещё я слышал — уже сквозь сон, — как, ударяя траву мягкими копытами, пронёсся куда-то ветер. А потом мне показалось, что я слышу, как растут крупные зёрна золотой утренней росы. А потом… потом до самого рассвета были одни только сны. Я спал, и мне хорошо было в этом огромном и спокойном мире под крышей из облаков.

С конца весны и до середины лета мы не были на даче. А когда приехали — ахнули! Без хозяйского глаза всё буйно разрослось, стало каким-то чужим, диким… Над участком клубники там и здесь развевались высокие султаны травы. Помидоры и огурцы почти совсем потерялись в чащобе сорняков.

И сам наш дом тоже как будто незнакомым стал. Сквозь щели в полу террасы пробивались какие-то бледные ростки, по стене — от пола к потолку — пролегала муравьиная дорога, в пустых комнатах хозяйничали мыши. Но самое неожиданное было в почтовом ящике. Там свили гнездо осы. Одной стороной оно упиралось в железную стенку ящика, другой в письмо. И видно, письмо это уже давно поджидало нас здесь.

Начались споры, как поступить.

— Письмо надо вынуть! — сказал Вовка.

— Письмо вынешь, а гнездо разрушишь, — ответила Таня.

И Вовка был прав, и Таня была права. И между прочим, я почти точно знал, что это письмо для меня: Вовка с Таней писем пока ещё не получают.

Вовка сказал:

— Если б хоть были пчёлы, а то осы!.. Осы не приносят людям никакой пользы!

— «Пользы пользы»! — рассердилась Таня. — Что же, нам разрешается всё ломать, что не приносит пользы? Кто это тебе сказал?

Так мы и не знали, что нужно всё-таки сделать. День шёл за днём, склеивались недели. А письмо продолжало лежать в ящике, над которым постоянно как бы вился дымок — это влетали и вылетали осы.

В конце июля вдруг размокропогодилось, редкий день обходился без дождя. И по всему было видно, что письмо наше промокает всё до последней буковки!

— Письмо, конечно, не моё, — говорил Вовка, — но будет обидно, если там что-нибудь важное. Все слова уже, наверно, расплылись.

— Если б там было написано важное, — ответила Таня, — то уже что-нибудь бы произошло. Но ведь ничего такого не происходит!..

В конце августа осы вдруг исчезли. Может, они вылетели все разом, как облако дыма из паровозной трубы, может, по одной — длинной-длинной цепочкой, может, ещё как-нибудь… Я не знаю: мы этого не видели. Просто мы однажды заметили, что гнездо опустело.

— Вот и улетели, — сказала Таня, — даже не попрощались!

А Вовка уже бежал к почтовому ящику… Он вынул гнездо, которое было похоже на кулёк, свёрнутый из очень плохой серой бумаги.

— Не ломай его! — крикнула с террасы Таня.

— Зачем мне его ломать, — пожал плечами Вовка.

Письмо почти не пострадало, и было оно не мне, не Вовке, не Тане, а всем нам вместе. Один наш знакомый писал, что заезжал к нам как-то в начале лета, не застал никого дома и вот оставил под крыльцом банку черешневого компота.

Мы заглянули под крыльцо. Там действительно была эта банка. Она вся проржавела, и компот прокис.

— Эх! — махнул рукой Вовка. — Самый мой любимый компот!

Если говорить честно, то и мой тоже.

Вот и весь рассказ. О чём же он? То ли о том, какую необыкновенную штуку выкинули осы. То ли о том, что жаль терять компот из-за каких-то ос. То ли о том, что жаль разрушать даже и осиное гнездо из-за какого-то компота!..

Старайся не старайся, а кое-что никогда не удаётся увидеть… Хотя, конечно, если ты внимателен и терпелив, ты многое сумеешь подсмотреть. Вот по осеннему лесу бредёт лось, расталкивая рогами клочья тумана. Вот белка рыжей искрой, хвост трубой, несётся к сосне на том краю поляны. А вот — присядь на корточки! — встретились два муравья и беседуют, притрагиваясь друг к другу усиками… Да и вообще, мало ли чудес на свете — чудес, которые могут стать твоими!..

И всё же есть по крайней мере одно такое, что всегда происходит без нас. Я говорю о звёздах — никто не видел, как они загораются.

Вот я сижу на старом берёзовом пне и смотрю, как темнеет длинный апрельский вечер, который остался после погожего дня. Справа от меня уже почти потухший закат. А слева небо холодное, тёмно-синее. Высоко бледнеется тонкое лезвие месяца. Чуть заметно темнеет. Я придирчиво осматриваю небо — ни звезды! Жду. Небо над закатом становится зелёным, потом начинает синеть. Вдруг мне показалось, что за моей спиной кто-то корчит рожи. Оборачиваюсь — горит-подмигивает звезда! Когда загорелась? Не видел!.. Но это ещё не всё! Пока я оглядывался, на том месте, куда я прежде смотрел, тоже замигала звёздочка. А потом, стоит только отвернуться на малую секунду, задуматься, даже просто моргнуть, сейчас же этим воспользуется новая звезда. И вот они уже слева, справа, выше, ниже — сыплются, словно брусника из лукошка! Ещё какое-то время они бледны и едва заметны. Но вот разгораются, словно кто-то прибавил им сил. Я-то знаю, в чём дело. Это небо становится темнее и темнее, потому что солнце всё дальше опускается за горизонт — светить другим людям, другим странам.