Зденек Вагнер - Африканское сафари

— Все не так страшно! — бодро отрапортовал он, — Я слышу голоса отца и братьев! Их завалило в боковом проходе. Мне нужен помощник и хотя бы два ведра. Здесь лежит большой камень. Сейчас я обвяжу его тросом, потом подам сигнал, и ты его вытащишь!

Большим камнем оказалась здоровенная глыба весом не меньше пяти центнеров. Что и говорить, я гордился своей автомобильной лебедкой! А собравшаяся возле шахты толпа и вовсе была в восторге: удивленные возгласы сменились радостными аплодисментами. Громче всех аплодировал полицейский.

— Нам нужно железное ведро, — сказал я полицейскому.

Через минуту один из деревенских жителей принес его.

Джума молча обвязался тросом, захватил ведра и спустился вслед за юным шахтером.

Некоторое время царила напряженная тишина. Все вслушивались в едва различимую возню спасателей. Вдруг из-под земли раздался окрик Джумы:

— Здесь еще один большой камень, бвана! Тяни!

Вместе с камнем, который оказался немногим меньше предыдущего, из отверстия показался Джума, нагло восседавший на глыбе.

— Ты что, совсем спятил?! — прикрикнул я на него.

В ответ я увидал ту же нагловатую улыбку:

— Завал практически ликвидирован! Я поднялся наверх, чтобы взять веревки для пострадавших!

Мы с Панго принялись резать веревки. В машине нашлось еще несколько десятков метров прочной бечевы. Подхватив отрезки, Джума снова исчез в черной дыре.

— Бвана, — раздалось снизу, — завал пробит, но здесь практически нечем дышать. Один из шахтеров не может двигаться. Он привязан, тащи!

Пожилой африканец действительно серьезно пострадал: у него были две большие раны на голове и руке. Мы с Панго бережно отвязали его и, оставив старика на попечение собравшихся вокруг людей, снова опустили в яму лебедку с крюком.

Следующей наступила очередь двух молодых парней. Видимо, они и были братьями Авази. Ребята практически не пострадали, только сильно перепачкались кровью и грязью. Освободившись от веревок, они тут же бросились к раненому мужчине. Через некоторое время лебедка вытянула на свет божий Авази, его третьего брата, такого же чумазого, как и все остальные, и шутника Джуму, который зачем-то надел на голову ведро.

— Этот проход был очень узкий. Как они там работали? Там вообще нельзя повернуться! — заявил он.

Я тем временем принес из машины дорожную аптечку, чтобы оказать первую помощь четырем пострадавшим шахтерам.

— Спасибо, — произнес старший, морщась от боли.

— Меня благодарить не за что. Это Димбо вас услышал. Все остальные, включая полицейского, были убеждены, что вы уже мертвы.

Между тем, ни блюстителя порядка, ни старика Димбо поблизости уже не было. Оба как сквозь землю провалились.

Мы сложили вещи, и я уже заводил мотор автомобиля, когда к машине подошел, прихрамывая, отец-шахтер и протянул пластмассовую канистру и какой-то замусоленный бумажный сверток.

— Это немного помбе, а также подарок за то, что вы нас спасли, — объяснил он и поковылял прочь так быстро, что я даже ничего не успел ответить.

Отъезжая, мы видели, как молодые шахтеры и собравшиеся возле шахты люди махали нам вслед руками.

— Ну и вонючая же у них водка, — поморщился Панго.

— Воняет, как в хижине масая. Фу! — отозвался Джума.

— Придется ее вылить, — ответил я, — Ведь никто ее пить не станет, верно?

Но тут из-за заднего сиденья появилась грязная рука и выхватила канистру из рук Джумы. Я молча затормозил. Обойдя «Тойоту», расшнуровал брезентовое покрытие на задней дверце.

— Димбо, это ты?

В ответ послышались странная возня, бульканье и кашель. Откинув брезент, я увидел Димбо, пьющего водку прямо из канистры.

— Что ты тут делаешь? — рассердился я.

— Еду вместе с тобой, мзее, — покорно ответил старик.

— Но мы не сможем подбросить тебя до Аруши! Мы едем в Набереру охотиться на буйволов! — продолжал возмущаться я.

Пьяница махнул рукой мне в ответ:

— Я помогу вам справиться с любым буйволом за хорошую еду и канистру помбе. Больше мне ничего не надо. Увидишь, музунгу, я тебе помогу. Набереру я знаю как свои пять пальцев! — закончил он, забавно пошевелив пальцами своей невероятно грязной ноги. Все засмеялись.

— Ну что с тобой делать… — сжалился я, — Мы уже далеко уехали от Комоло, а возвращаться неохота.

— Так, значит, это Димбо вонял, а не канистра?! — шепотом предположил Джума.

— Эх вы, молодые! — раздалось сзади, — Вы не знаете, что такое настоящая вонь! По сравнению с ней я пахну, как цветок!

— В таком случае, я впервые вижу такой вонючий цветок! — съязвил Панго.

— Это было давно, так давно, что я даже не помню, когда, — снова заговорил пьяница, — Наверно, ваш музунгу был тогда совсем маленьким…

— И что же такого страшного произошло, мзее? — шутливо переспросил Джума.

— Я забыл, сколько лет назад это было… — мзее Димбо, видимо, был мертвецки пьян и постепенно засыпал.

Я приложил палец к губам — мол, помолчите, дайте старику заснуть — и прошептал:

— Когда он уснет, заберите у него канистру, иначе он зальет этой водкой все, и аромат будет, как в те давние времена, о которых он вспоминает.

Все снова засмеялись, но тихо, чтобы не потревожить сон старого охотника. Удивляться не приходилось: канистра, которую Панго осторожно вынул из его рук, уже полегчала почти на два литра.

Примерно через два часа мы прибыли в Набереру и, отыскав удобное для лагеря место, хотели было ставить палатки, но нас остановил старик.

— Здесь буйволов нет, — авторитетно заявил он, высунувшись из-под брезента и громко рыгнув. Мы-то полагали, что он все еще спит, — Нужно заехать за ту гору.

Край брезента отодвинулся, и сморщенная рука с кривыми старческими пальцами протянулась в сторону находившегося неподалеку холма. Не могу объяснить, почему, но я с легкостью поверил старику. И вдруг спросил:

— Слушай, Димбо! Как же ты услышал людей в шахте? Ведь, кроме тебя, никто не уловил ни звука!

— Просто у меня хорошие уши, бвана. Вам, молодым, этого не понять! — вздохнул он и принялся искать вожделенную канистру.

— Откуда ты знаешь, что здесь нет буйволов? — поинтересовался я.

— Потому что ими здесь и не пахнет.

— Неужели ты веришь ему, бвана?! — изумился Панго.

— Верьте чему хотите, но здесь нет ни одного буйвола, — подтвердил Димбо заплетающимся языком. Видимо, он все-таки обнаружил отнятую у него ранее канистру.

— Бвана мзее, ты сам видел, что он был пьян и спал как убитый. Что он мог унюхать?! — возмущались мои помощники.

— Но ведь еще не поздно подъехать к той горе?

Это прозвучало как приказ. Никто и не подумал мне возразить, только Панго продолжал бурчать себе под нос:

— Это безумие! Старик надрался, и все-таки наш мзее верит ему, а не нам!