Максим Зверев - Таинственные перья (сборник)

Но и после этого «объяснения» я уехал в город, неуверенный, так ли это. Тайна образования кладбища архаров ещё ждёт разгадки.

Кто из охотников не знает остроносой чомги с хохолком на голове, не ноги находятся около самого хвоста, и она не может ходить по земле, как все птицы, а только плавает и ныряет. Застрелить её очень трудно — дробь шлёпает по тому месту, где мгновение назад плыла чомга, а она уже под водой. Чомга высиживает в плавучих гнёздах птенцов, а потомвозит их на спине по озеру и даже ныряет вместе с ними.

В желудке чомги всегда есть проглоченные перья. Но ведь чомги питаются только рыбой и растительностью, — откуда же у них перья? Об этом пишут учёные-орнитологи начиная с прошлого века, но объяснить не могут.

Был чудесный августовский вечер. Кругом на озёрах громыхали выстрелы, знаменуя открытие сезона охоты. Я сидел в лодке, укрывшись в тростниках, с ружьём наготове. Рядом на нешироком плёсе чистой воды плавали резиновые чучела уток. Два чирка поддались обману и плюхнулись в воду рядом с чучелами. Моё ружьё присоединилось к общему хору выстрелов, дважды звучно прогрохотав над плёсом.

Прошло больше часа. Убитых чирков ветерком отнесло в сторону. Уток не было. Солнце низко опустилось над тростниками. В воздухе реяли крупные стрекозы-коромыслы. На носу лодки торчал ствол ружья, нагретый солнцем, и стрекозы то и дело садились на его конец — зелёные, синие, коричневые, с огромными прозрачными глазами, в которых отражалась заря.

Вдруг среди чучел вынырнула большая чомга. Она завертела «рогатой» головой и была явно озадачена, увидев неподвижных уток. Из воды торчали только голова с рыжеватыми бакенбардами на тонкой шее и небольшой горбик спины. Настороженно повертевшись, чомга нырнула. Круги на поверхности зеркальной воды разошлись, и ничто больше не напоминало о её беззвучном появлении.

Так же безмолвно, как привидение, чомга возникла около убитых чирков. Она осмотрелась и уверенно подплыла к одному из них. Сразу по воде поплыли пух и перья — чомга теребила чирка. А потом долго клевала его грудку… Так вот в чём дело! Значит, не только рыбой и растительностью питается чомга. Мясо переваривается в желудке, а перья остаются. Хищные птицы выплёвывают комочки перьев и косточек, а чомга нет.

Теперь мне стало понятно, почему дикие утки поспешно отплывают в сторону, если среди них вынырнет чомга. Они её побаиваются, хотя живую птицу чомга не трогает.

Мне не пришлось больше стрелять в этот вечер, и я вернулся домой с одним чирком, но был очень доволен, что нашёл наконец объяснение таинственным перьям в желудках чомги. Но, быть может, это случайность? По одному наблюдению «приписать» чомге звание хищницы рискованно/Слово остаётся за молодыми учёными-орнитологами. Это им придётся поработать над разгадкой множества тайн в природе. Дикие звери и птицы умеют трудно загадывать. Жизни одного натуралиста недостаточно, чтобы приподнять занавес над великим множеством лесных и степных тайн.

Фазанка дремала в гнезде, полузакрыв жёлтые глаза. Девять тёплых яичек под ней скоро должны были превратиться в крошечных пушистых птенцов. И тогда она уведёт их в заросли, навсегда бросив пустое гнездо и яичные скорлупки. Эти последние дни фазанка сидела, не вставая, и грела, грела своих птенцов — ещё в скорлупках, но уже живых.

А кругом в тугаях птичье население щебетало и пело на все лады, пока не наступали жаркие часы дня. Только тогда пение смолкало, а фазанка на гнезде открывала рот.

Сухая, необычайно жаркая погода в это время года делала своё злое дело. Снега и льды на вершинах Кунгей-Алатау стали быстро таять. Чилик вздулся и заметался по протокам. Берега не сдержали воду, и она хлынула в тугаи. С зловещим шуршанием расплывалась она по лесу, затопляя все низкие места и поднимая с земли сор, палки и прошлогодние листья.

Зайцы, шлёпая по мелкой воде, среди дня перебегали с места на место, вспугнутые с лёжек. Мокрая лисица вскочила на поваленный тополь, беспокойно озираясь. Она не обращала ни малейшего внимания на зайцев, а они на неё.

Вода со всех сторон окружила гнездо фазанки, Оно помещалось на крошечном бугорке, и на нём пока было сухо. Фазанка втянула головку и прижалась к земле, стараясь сделаться незаметной, — так она делала всегда в минуту опасности.

Наступила ночь. Таяние снега в горах прекратилось. С полуночи по тугаям зашумела вода, уходя обратно в реку, Утром всюду было мокро, а в низинках стояла вода, покрытая сором. Весенний хор птичьих голосов опять зазвенел, но заметно тише: овсянки, пеночки, соловьи и много других птичек с беспокойным писком перепархивали с ветки на ветку около мокрых

гнёздышек на земле. В них сиротливо лежали холодные яички. Много птичьих гнёзд смыло, унесло водой,

С полудня тугаи опять начала бурно заливать вода. Она окружила со всех сторон гнездо фазанки. Ещё плотнее прижалась птица к яйцам, а вода всё прибывала и прибывала, топя последние островки.

Фазанка сделалась похожей на утку, сидящую в воде: гнездо скрылось под водой и только виднелась спинка и головка птицы на вытянутой шейке среди широкого разлива. Ещё немного — и фазанка встала. Но какой у неё был жалкий вид! Мокрая, трясущаяся, она стояла над своим погибшим гнездом. Вода капала с неё, и только спинка да голова были ещё сухими.

Фазанка сделала несколько шагов от гнезда и сразу провалилась в какую-то ямку под водой. Забив мокрыми тяжёлыми крыльями, она выбралась на мелкое место, теперь уже вся мокрая и ещё более отяжелевшая.

А вода бешено прибывала и заливала тугаи. Она смыла фазанку и унесла в Чилик беспомощный мокрый комок перьев.

Яркое весеннее солнце давно уже согнало снег, надуло почки у деревьев, повесило серёжки на берёзах и осинах, распустило первые листочки у кустарников. Перелёт птиц в разгаре. Полный надежд на интересные весенние наблюдения, я выехал рано утром из дома. За Городом всё наполнено чудесными звуками могучего хора жаворонков, пением скворцов, журчанием ручьёв, запахами талой земли и свежей зелёной травы на солнцепёках.

До полудня был на редкость хороший клёв рыбы, но потом прекратился. Смолкли жаворонки. Заметно похолодало. В тяжёлых тёмных тучах скрылось солнце, и повалил густой снег на молодые всходы озимей. Ночь наступила под завывание настоящей снежной метели.

Утром я поехал верхом на заливные луга, сплошь покрытые снегом. Он завалил и пригнул кустарники. Весенние побеги верб исчезли под снегом, не видно было ни одной бархатистой пуговки её цветов. Почти полуметровым слоем снег лежал на крыше домика бакенщика, в кустах пестрели ночные следы зайцев. Но среди этого зимнего пейзажа на реке шлёпал колёсами пароход с баржей, а над ним кружились чайки, похожие на листовки, сброшенные с вертолёта. Посредине широкого разлива на лугах сидели притихшие стайки последних перелётных уток чирков-трескунов. По краям разливов вода, шершавая от холодного ветерка, скована блестящей плёнкой льда, тонкого, как стекло.