Паулина Киднер - Мой тайный мир

И дернул же меня черт выпустить ее так близко от фермы! Есть же места вдалеке от проезжих дорог — отвезла бы туда, не случилось бы этой беды! А впрочем, мест для выпуска всегда не хватает. В этот сезон через наши руки прошло семнадцать барсучат, из которых выжили одиннадцать. Пятеро барсучат из нашей «кухонной компашки» были взяты под наблюдение Обществом покровительства животным, включены в группы для выпуска. Но поскольку Кэткин больше других была привязана к ферме, казалось естественным закрепить нашу землю за ней. А главное, сколько мы живем на этой ферме, на нашей дороге барсуки никогда не попадали под машину. И вот теперь… За что ей это?! За что мне такое горе?!

Бывает, жизнь наносит тяжелые удары, но все равно надеешься: хуже уже не будет. Как бы не так…

Все случилось в течение одной недели: Кэткин погибла в субботу, инцидент в Уэмбдоне, когда барсуки оказались погребенными под тоннами грунта, произошел в понедельник, но как я могла знать, что ждет меня во вторник!

В то утро я читала лекцию в Каннингтоне. Уже потом мне рассказали, что в мое отсутствие Блюбелл неожиданно сделалось совсем плохо. Барсучиха выбралась из рукотворного гнезда и поползла в поле, где и была подобрана одной из наших работниц. Мой сын Симон немедленно отвез ее к ветеринару. И надо же было так совпасть, что по дороге домой я заехала к тому же ветеринару Марку прикупить еды для собак. Я колебалась, заезжать или не заезжать — у нас оставался еще один пакет, так что было не к спеху, к тому же на дороге было очень много машин. И все-таки я решила заехать. Вхожу: в приемную, а дежурная сестра огорошивает меня вопросом:

— Приехали проведать Блюбелл?

Я поняла, что с барсучихой что-то очень серьезное.

Сестра повела меня в заднюю комнату. Блюбелл по-прежнему находилась в клетке и глубоко дышала. Когда я вошла, она встала, а я упада перед клеткой на колени.

Марк пытался объяснить мне причины случившегося коллапса; я слушала и все больше осознавала, что это конец. Вдруг Блюбелл зарычала, выгнула спину, распласталась на полу — и недвижно застыла. Я подняла ее, положила на стол — все было кончено. Она отмучилась. Она словно дожидалась моего приезда, изо всех сил борясь за жизнь, чтобы умереть у меня на руках. Это было высшее проявление ее любви ко мне.

В это мгновение вошел Стюарт, который только сейчас получил известие, что в лечебницу поступила Блюбелл.

— А, это ты, Блю, — сказал он, ласково погладив ее по голове…

Оставляя барсучиху для вскрытия, я сказала: «Я заберу ее» — и выскользнула в дверь, пока не пришлось говорить что-то еще.

…Вскрытие показало, что легкие у Блюбелл были в очень плохом состоянии, и ни о какой надежде не могло быть и речи. Мы разослали Группам по защите барсуков извещение о ее смерти, об этом сообщили и по радио, и по телевидению — ведь мою Блюбелл знали многие.

Вот это сообщение — слово в слово.

Блюбелл появилась на ферме Нью-Роуд в конце февраля 1989 года. Их было трое — сестрички Блюбелл и Примроуз и братишка Уиллоу. Они осиротели, когда их мать была нечаянно убита строителем, прокладывавшим дренажные трубы. Увидев, как трое барсучат сосут свою мертвую мать, один из рабочих вспомнил о существовании фермы Нью-Роуд и передал барсучат на попечение Паулины Киднер.

Когда Блюбелл попала на ферму Нью-Роуд, ей было около пяти недель от роду и в длину она была всего восемь дюймов.

У нее была бархатная шубка, а глаза только-только начинали открываться, но при этом она уже могла похвастаться длинными коготками и симпатичной полосатой мордашкой.

Именно Блюбелл, Примроуз и Уиллоу стали первыми барсуками, которым была уготована широкая известность, — фотографии Паулины, гуляющей по полям с таким эскортом, покорили сердца публики. Популярность барсуков привлекла на ферму Симона Кинга, снимавшего Блюбелл еще с младенческого возраста.

Хотя другие барсуки покинули ферму Нью-Роуд, Блюбелл продолжала возвращаться каждую ночь — она по-прежнему считала ферму родным домом. Она аккуратно выкопала в цветочных клумбах перед домом новое гнездо (хотя никогда не жила в нем), и если дверь в доме была распахнута, нередко приходила к Паулине клянчить бисквиты.

28 февраля 1992 года Блюбелл родила двоих детенышей. Кроме того, она в том же году воспитала как своих еще троих барсучат. Каждый год она учила молодняк, как стать настоящими барсуками. Когда было принято решение о создании специальной группы по финансовой поддержке, все согласились, что лучшим названием для нее будет «ОБЩЕСТВО БЛЮБЕЛЛ».

В конце лета 1994 года Блюбелл серьезно заболела, и ее пришлось изолировать от других барсуков, находившихся в рукотворном гнезде. У нее развилась легочная инфекция с плевритом и воспалением грудной полости. В течение некоторого времени борьба с болезнью шла успешно, но затем снова наступило ухудшение, сопровождавшееся резким увеличением количества белых кровяных телец. Едва кризис миновал, она была возвращена обратно к другим барсукам, но вскоре снова заболела бронхопневмонией.

Барсучиха Блюбелл ушла из жизни 8 сентября 1994 года.

В память о ней работа в Центре по спасению барсуков и других животных «Тайный мир», руководимом Паулиной Киднер, продолжается. Мы всегда будем ее помнить.

Блюбелл обрела вечный покой у нас во дворе перед главным домом; на ее могиле разбили цветочную клумбу. Место ее последнего приюта отмечено большим камнем с ее именем, который по ночам освещается мощным прожектором. Я прихожу туда почти каждый вечер. Этот камень — первое, что я нижу, когда возвращаюсь домой.

Тем, кто не познал дружбы с диким животным, не понять всей горечи понесенной мною утраты. Теперь, когда я брожу по полям, мне незачем оглядываться назад — я уже не увижу ее полосатой мордашки, не увижу, как моя Блюбелл — ах, что это была за сорви голова! — резвится на лужайке. Мне выпало счастье разделить с нею жизнь. Я не забуду ее. Она была моей Блю.

Никогда прежде я не чувствовала себя до такой степени опустошенной и измотанной. Я ни за что не поверю, что люди, заботящиеся о диких животных, хоть иногда не задают себе вопросы: «Зачем все это? Не бесполезная ли трата времени, не измена ли здравому смыслу?» Те, кто видит нашу работу лишь со стороны, нередко говорят: мол, какие вы счастливые, что живете такой судьбой! Да, так оно и есть, но как часто эта судьба бывает горькой!

В течение многих лет мы вели борьбу с банками, пытаясь выцарапать из них деньги на финансирование нашей работы. И всегда нас преследовала мысль: если придется расстаться с фермой, что же будет с Блюбелл?

Я была счастлива в семейной жизни — какие бы волны ни обрушивало на нас житейское море, мы с Дереком все-таки выплывали. Теперь, когда главный источник ответственности исчез, я почувствовала опустошенность. Мне казалось, я могу просто встать и уйти, куда ноги понесут.