Джеральд Даррелл - Птицы, звери и родственники

Она стояла в ночной рубашке, кутаясь из-за простуды в большую шаль, из-под мышки у нее свисала, тяжело дыша, ее любимица — апатичная собачонка по кличке Додо.

— Ты как раз вовремя, мама, — сказал Ларри. — Познакомься. Вот это Макс, а вот это Дональд.

Тут Дональд впервые за все время зашевелился. Он встал, промаршировал через комнату к маме, взял ее руку и почтительно склонился к ней.

— Очень рад, — произнес он. — Прошу покорно простить за беспокойство. Мой друг, знаете ли, иностранец.

— Искренне польщена, — сказала мама, собрав все свои силы.

Что касается Макса, то стоило маме переступить порог, как он раскрыл объятия и устремил на нее такой исполненный благочестия взгляд, каким, наверное, взирал крестоносец на впервые открывшиеся ему башни Иерусалима.

— Муттер! — драматически вступил он. — Вы есть муттер!

— Здравствуйте, — неуверенным голосом откликнулась мама.

— Так вы, — напрямик спросил Макс, — и есть больная муттер?

— О, всего лишь легкая простуда, — небрежно заметила она.

— Мы вас пробудили, — сказал Макс, бия себя в грудь, и глаза его наполнились слезами.

— Не «пробудили», а «разбудили», — тихо поправил Дональд.

— Пойдем, — сказал Макс и, обхватив маму своими длиннющими руками, со всей учтивостью, на какую только был способен, препроводил ее в кресло, стоявшее у камина. Затем он снял с себя пальто и нежно укрыл им мамины колени. После этого, присев подле нее на корточки, он взял ее за руку и серьезно заглянул ей в лицо.

— Что желайт, — спросил он, — что желайт муттер?

— Беспробудно спать всю ночь, — сказал внезапно вернувшийся Лесли, представ на сей раз не в столь шокирующем виде — в пижамных штанах и сандалиях.

— Макс, — строго сказал Дональд, — ты слишком увлекся. Ты, кажется, забыл, зачем мы сюда пришли.

— Ах да, — весело воскликнул Макс. — У нас чудесный новости, Ларри! Дональд решил стать писателем.

— Нужда заставила, — скромно пробормотал Дональд. — Посмотрел, как все роскошествуют. Гонорары рекой текут. Вот и я решил попробовать перо.

— Замечательно, — сказал Ларри, почему-то без особого энтузиазма.

— Я только что закончил, — продолжал Дональд, — первую главу, и мы пулей сюда, чтобы прочесть ее тебе.

— О Боже, — сказал Ларри, которого от ужаса прошиб холодный пот. — Нет, Дональд, не надо. В полтретьего утра мои способности воспринимать изящную словесность совершенно иссякли. Может, оставишь, а завтра я прочту.

— Она короткая, — сказал Дональд, не обращая внимания на мольбы Ларри и вынимая из кармана небольшой листок бумаги. — Но надеюсь, вы оцените стиль.

Ларри сердито вздохнул, и все уселись поудобнее в томительном ожидании, пока Дональд прокашляется.

— Внезапно внезапные страсти, — начал он глубоким вибрирующим голосом, — внезапно внезапное сердце, внезапно, внезапно, внезапно, внезапно в слезах. Внезапно надежда мне счастье подарит, внезапно, внезапно, разлуку прогонит любовь. Внезапно минуют печали, внезапно обнимем друг друга, внезапно, внезапно, с устами сольются уста!

Засим последовала продолжительная пауза. Все ждали, когда Дональд продолжит. Сглотнув пару раз, как будто его переполнял восторг от собственного творчества, он тщательно сложил листок бумаги и водворил в карман.

— Ну, как? — спросил он Ларри.

— Хм… по-моему, коротковато, — осторожно произнес Ларри.

— Нет, а что ты думаешь о стиле? — спросил Дональд.

— Хм… по-моему, интересен. Но я думаю, он уже давно открыт, — сказал Ларри.

— Быть того не может, — заявил Дональд. — Я открыл его только этой ночью.

— Ну, я думаю, Дональду уже хватит. Ему нельзя больше пить, — громко сказал Лесли.

— Тише, милый, — укорила его мама. — Как же вы собираетесь назвать ваш труд, Дональд?

— Я думаю, — сказал Дональд, выпучив глаза, как сова, — я думаю назвать мой труд «Внезапная книга».

— Очень ясный заголовок, — заметил Ларри. — Только, на мой взгляд, тебе еще следует поработать над образами лирических героев, возможно, несколько углубить их, прежде чем отправляться в постель.

— Да, наверное, ты прав, — согласился Дональд.

— Все это очень интересно, — сказала мама, отчаянно чихнув, — но, думаю, лучше бы нам выпить по чашке чаю.

— Я поставлю чай, муттер, — воскликнул Макс, вскакивая на ноги, отчего все собаки вновь залились лаем.

— Я помогу, — сказал Дональд.

— Марго, милая, проводи гостей и покажи, где что лежит, — сказала мама.

Когда троица удалилась, мама посмотрела на Ларри.

— Ну, что, — холодно сказала она, — скажешь, твои друзья не со странностями?

— Ну, за Дональда могу поручиться, — отозвался Ларри. — Просто он слегка перебрал.

— И внезапно, внезапно, внезапно он напился, — пропел Лесли, подкладывая дров в камин и пиная их ногой, после чего пламя слегка ожило.

— Да они славные парни, — сказал Ларри. — Вот только Дональд понапускал всем обитателям Корфу пыли в глаза.

— То есть как? — спросила мама.

— Ну, — сказал Ларри, — ты ведь знаешь, что здешние жители обожают выуживать все личные тайны. Дональд с виду человек со средствами, да еще самый отъявленный британец, вот они и думают, что у него Бог знает какие связи и положение. А он развлекается тем, что сочиняет про себя всякие сказки. Кем он только не был, я слышал, будто он старший сын герцога, двоюродный брат лондонского епископа и даже незаконный сын лорда Честерфильда! Где он только не обучался — в Итоне, Хэрроу, Оксфорде, Кембридже, и, к моему восхищению, сегодня утром миссис Папанопулос уверяла меня, будто он получил образование в Гертоне [2] Гертон-колледж — известный женский колледж Кембриджского университета. .

В этот момент в гостиную вернулась Марго. Вид у нее был слегка растерянный.

— Хорошо бы тебе заняться своими гостями, Ларри, — сказала она. — Макс только что зажег кухонную плиту пятифунтовой купюрой, а Дональд вообще исчез. Кричит «ау!», а где он — непонятно!

Мы всей гурьбой бросились в большую, вымощенную камнем кухню, где на горячих угольях уже начал петь чайник. Макс скорбно взирал на остатки пятифунтовой купюры в своей руке.

— Право, Макс, — сказала мама, — ну что за глупости.

Макс просиял, увидя ее.

— Ради муттер никаких денег не жалько, — сказал он и сунул ей в руку остатки банкноты. — Храните ее, муттер, как сувеньир.

— Ау! — донесся, вторясь эхом, жалобный крик.

— А вот и Дональд, — гордо сказал Макс.

— Где же он? — спросила мама.

— Не знаю, — ответствовал Макс. — Если он хотеть запрятаться, так он запрятаться.

Лесли прошел к задней двери и распахнул ее.

— Дональд! — позвал он. — Ты здесь?

— Ау! — раздался дрожащий крик со слабым резонансом.

— Боже! — сказал Лесли. — Этот полоумный недоносок свалился в колодец.