Евгений Вишневский - Приезжайте к нам на Колыму! Записки бродячего повара: Книга первая

Чем там совещание компартий закончилось? Кто за нас, кто против? Румыны? Видал я в войну этих румын, дерьмо — не народ! Эх, дали бы мне волю, я бы знаешь как сделал? Ни Румыниев, ни Польш, ни Чехословакии делать бы не стал. Баловство одно — безобразия разводить. А наделал бы я из них союзных республик: Польскую ССР, Чехословацкую ССР, Австрийскую ССР, а Германию бы, хрен с ними, сделал бы двадцать четвертой республикой. И такой бы порядок был — мое почтение. А то, что за хреновина такая — чехи против нас поднялись! Да мы же их из-под немцев освобождали, сто тыщ наших ребят там лежать осталось, это что, зазря?! Ну уж хрен! Вот Сталин бы такого безобразия не допустил...

Ты посмотри, все плюются: Сталин, Сталин!.. А что Сталин? При Сталине порядок был, а не бардак, как сейчас. Ведь если так дальше пойдет, все к чертям собачьим разворуют, да и не столько разворуют, сколько по ветру разнесут... Сейчас нам крепкий хозяин нужен — либо Сталина из могилы подымать, либо Петра Первого... Я вот с сорок восьмого года тут. Раньше, при Сталине-то, за получкой с наволочкой ходил — двадцать две, двадцать пять тыщ (старыми, конечно), а теперь зимой тыщу несчастную выколотишь и доволен. Кругом лагеря, конечно, были... Сидели тут миллионами и политические, и урки. Только ведь раньше-то и зэкам платили тоже. Да, платили и на книжку клали... Конечно, били их, били страшно, сроку добавляли, мерли они, как мухи, но уж ежели выходил кто, то с деньгами... А сейчас платят зэкам? Хрен им сейчас платят. А ты говоришь: Сталин...

Да, народу много здесь сидело всякого... Дальстрой — это ведь своя республика была. В Хатынахе, на Симпантинке-реке, главный изолятор у них был. Там до сих пор золото мыть нельзя — трупы штабелями лежат: вечная мерзлота везде тут, и покойники не перепревают... И как назло, такая золотишная речушка... Начальником изолятора Гаранин был, тот самолично расстреливал, никому этого удовольствия не уступал. Шлепнули его в пятидесятом за какой-то перегиб. Потом другого поставили, фамилии уж и не помню, того через год тоже шлепнули — теперь уже за мягкотелость... А с самим Королевым, был такой начальник Дальстроя, я один раз в очень интересных обстоятельствах столкнулся. Бежим мы раз зимой по Хандыгской трассе — я и кореш. А колея узкая, свернул — застрял, а застрял — замерз. За нами следом легковая машина тащится и всю дорогу сигналит: мы-то груженые, тихо идем. Доехали до первого разъезда, стали. И вдруг выходит из легковушки сам Королев, наган достает. «Ты знаешь, — кричит,— кто я такой?! Да я тебя сейчас к такой матери кончу здесь на месте». — «Да хоть сам Господь Бог, — отвечаю я ему, — а только разъезда тут нет, а в сугроб лезть — верная смерть!» Взводит тогда Королев наган, и шофер его тоже наган достает, на меня наставляет, кричит: «Ты знаешь, падлина, с кем лаешься, или не знаешь?!» — «Ах ты шавка, шестерка дешевая, — говорю я этому шоферу, — начальник за наган — и ты за наган?! Витька! — кричу я напарнику, — бери карабин!» — Мы по трассе тогда без оружия не ездили. Ну Витька, конечно, карабин из кабины высовывает, а я говорю этому Королеву: «Пускай ты убьешь меня, сука, ладно... За нами следом еще шесть машин с нашей автобазы идут, все ребята с карабинами. Положат вас тут, как миленьких, а машину под откос пустят. До весны твои вохры тайгу прочесывать будут — хрен найдут, и окажешься ты, дешевка, без вести пропавший...»

И тут как раз шесть наших машин подъезжают одна за другой.

«Ребята! — кричу я. — Карабины!»

И сразу изо всех кабин на этого Королева дулы глядят... Хлопнул он дверцей и уехал. Километров пять до Кюбюмы не доезжаем, смотрим: лежит его машина в кювете колесами вверх. Сам он на дороге стоит, руки вверх поднял: стой, дескать! Я торможу. Ребята тормозят.

«Вытащите нас! — говорит Королев. — Я приказываю».

«А вот хрен тебе, дядя, — говорю, — как перевернулся, так и на ноги становись. Ты на меня с наганом, а я тебя вытаскивай?! Ребята! — говорю я шоферам, — кто эту сволочь из кювета вытащит, будет иметь дело со мной». Никто его, конечно, вытаскивать не желает.

Королев кричит мне: «Как фамилия?! Да я с тобой знаешь что сделаю?!!»

«Хрен тебе, — говорю, — дядя, а не фамилия. Хочешь, номер машины пиши. Поехали, ребята!»

Приезжаю на базу. Вызывает меня начальник и говорит: «Велено тебя снять с машины и сам знаешь чего».

«Ладно, — говорю, — снимай. У меня денег хватит. Я сейчас на самолет и — к Сталину. Он в обиду не даст. А посадишь меня, другой полетит, другого посадишь — третий. Всю автобазу посадишь, один останется — он и полетит. Нет сейчас таких законов — шоферам на трассе под нос наган совать».

Начальник звонит Королеву: так, дескать, и так. Тот спрашивает: «А работает как?»

«Два плана», — говорит начальник.

«Ладно, хрен с ним, пускай работает», — говорит Королев.

Вот так я живой и остался.

Я за правду всегда отчаянный был. Как-то года три или четыре назад останавливает меня в Магадане мильтон, старший лейтенант: «Отвезешь мне домой два мешка картошки» — и адрес называет. «Не имею, — говорю, — такого задания: картошку тебе возить». — «Как так не имеешь?! — взвился мильтон. — Права!» — «Не дам прав». — «Тогда поехали со мной в управление. Там разберемся». — «Поехали... — соглашаюсь я, — отчего не разобраться...»

Приезжаем мы в управление, ведет он меня к начальнику, а начальник смотрит на меня и лыбится во весь рот: «Оганесян?» — «Оганесян». — «Что же ты, Оганесян, мать твою перемать, своего боевого командира не узнаешь?»

Глянул я на него: батюшки-светы! — да это же наш командир полка гвардии полковник Захаров. Обнял он меня и говорит: «Никаких разговоров. Сегодня ты мой гость, а все дела отменить!»

Пришли мы к нему домой: жена увидела меня — ахнула! Ну, выпивка какая хочешь, закусочка там всякая — это само собой... Душ, чистое бельишко... Словом, приняли как родного, а ведь сколько лет прошло...

Но с другой стороны, посудите сами: как же им меня не помнить? Стояли мы тогда в Маньчжурии, и схватил наш комполка где-то на стороне трипперок. А тогда ведь это дело в больницах не лечили, только у частника — пятьсот рубликов укол. Вот, бывало, и дает мне мой полковник машину вроде как для подготовки стажирующихся солдат... А я, понятное дело, сено частнику вожу, деньги заколачиваю. Ну а под вечер являюсь к командиру, выручку на стол; он идет — укол делает. Вот так-то. Да-а, веселое тогда время было, веселое...

Американцы-то нам какую козью морду заделали. Я уж совсем думал, что наши к совещанию компартий человека на Луну высадят... И за что ученым такие деньги платят?! Это какой позор, если американцы вперед нас на Луне будут, а ведь все к этому идет... Денег нет? Ерунда, на такое дело деньги всегда найти можно. Да я вот нынче же, как из рейса приду, лично Брежневу письмо напишу: если у вас денег не хватает, мы поможем. Все шоферы Артыкской автобазы по полсотни скинутся — только чтобы мы первыми на Луне были!..