Леонид Родин - Путешествие в тропики

Если королевская пальма славится своей красотой, то кокосовая (Cocos nucifera) — и красотой, и ценнейшими плодами.

Сырой песок океанского побережья — наилучшее место для этой пальмы, которая легко переносит сильные морские прибои. Ствол у кокосовой пальмы — наверное, от морских ветров — всегда немного изогнут, но это совсем не портит внешний вид дерева, а, скорее, придает пальме своеобразие.

Пальма нередко роняет свои орехи в воду, и океан разносит их по всем тропическим областям. Кокосовый орех может пробыть многие месяцы в соленой морской воде и не потерять всхожести: крепкая скорлупа предохраняет семя от действия влаги, соли, от зноя и ветра. Прибитый океанской волной к далекому острову или материку орех в прибрежном песке прорастает и дает чудесную пальму.

Во всех тропических областях высоко ценится и молоко, и кокосовое масло, и скорлупа ореха, идущая на различные поделки особой прочности.

Кокосовая пальма известна человеку три-четыре тысячи лет. За многие столетия люди научились и выращивать и использовать пальму для самых различных нужд. Рассказывают, что из кокосовых орехов хорошая хозяйка может приготовить столько блюд, сколько дней в году.

Пальма приносит ежегодно 50—100 орехов. Но есть деревья, которые дают 300–400 плодов.

В Бразилии насчитывают более ста миллионов кокосовых пальм. В этой стране особенно благоприятные условия для произрастания замечательного дерева тропиков. Это станет понятно, если посмотреть на карту: береговая линия Бразилии тянется более чем на семь тысяч километров. При этом почти всё океанское побережье страны лежит в тропических широтах. Лишь области крайнего юга попадают в субтропики.

В Бразилии собирают почти треть мирового урожая кокосовых орехов. А весь мировой сбор составляет 20 миллиардов плодов.

Из орехов добывают копру. Это измельченное и высушенное ядро, из которого выжимают кокосовое масло. Кроме копры и масла орех дает койру — прочное волокно, добываемое из оболочки.

Койра отличается исключительной прочностью и эластичностью. В этом я убедился сам уже дома, в Ленинграде. Я привез с собой несколько неочищенных орехов. Один мой знакомый учитель географии попросил у меня орех, чтобы показать его на уроке в школе.

Потом он, несколько смущенный, вернул мне орех с расковыренной со всех сторон оболочкой и рассказал, что произошло на уроке. Ребята не удовлетворились осмотром сморщенной побуревшей оболочки, а захотели взглянуть на самый орех. Учитель уверенно достал перочинный нож, чтобы вскрыть оболочку и достать орех. Но не тут-то было: кончик ножа с трудом входил в оболочку и застревал. Конечно, учителю стали усердно помогать. К концу урока плод был исковырен со всех сторон, но и только. А ведь снять пытались только оболочку, — не забудьте, что под ней — прочнейшая скорлупа.

Кокосовая пальма.

Так как орех был уже изуродован, я решил сам удалить оболочку. Вспомнил, как ловко открывал торговец свежий орех мачетой. Мачеты у меня не было, я вооружился топором. Топор делал вмятину и отскакивал. Взял стамеску — дело тоже не подвигалось. Использовал все домашние инструменты и без заметного результата. И уже после всего этого старой бритвой стал срезать с оболочки тонкие пластинки. «Бритье» ореха заняло до меньшей мере час, пока, наконец, орех не был освобожден от своей оболочки…

Чтобы добыть койру, оболочку ореха сначала вымачивают в воде, потом обрабатывают ее на чесальных станках. Из койры вьют веревки, ткут грубые ткани (для этой цели идет оболочка недозревших орехов), делают цыновки, щетки.

Индийские, цейлонские, индонезийские щетки из койры расходятся по всему свету. Такими щетками подметают улицы не только в тропических странах, но и в Швеции, Германии, Голландии.

При надрезании молодого соцветия кокосовой пальмы вытекает сок, содержащий много сахара. Подвергнутый брожению сок дает вино.

Из стволов пальмы выдалбливают лодки.

Мы опять, как в Ангра-дос-Рейс, увлеклись фруктовой лавочкой. А скоро отходит поезд на Рио-де-Жанейро.

Уже в полной темноте мы подошли к вокзалу. Мальчишки бдительно стерегли наши вещи.

Поезд пришел с опозданием на 40 минут.

Пассажиров скопилось много, а провожающих еще больше; они весело и шумно прощались со своими родственниками, работающими в столице и приехавшими на воскресный день к семье.

Вагоны — дачного типа, с местами только для сидения. Если едет своя компания, то спинки двух соседних сидений откидываются в противоположные стороны, и приятели сидят как бы в купе. Багажных полок нет, и все вещи ставятся в проходе и между скамейками. Размер вагона побольше, чем тот, в котором поехали наши астрономы из Ангры: здесь железнодорожная колея шире.

Все окна были открыты, и первые минуты пути, когда свежий ветерок продувал вагон, были очень приятны. Но вскоре пошел проливной тропический дождь, который яростно захлестывал сидящих у стенки.

Пришлось опустить шторы, плетенные наподобие цыновки, из мягких листьев какой-то пальмы. В неподвижном воздухе сразу стало невыносимо душно. Ночь была темна и непроглядна.

Большая часть пути проходила по побережью, поезд шел быстро, делая крутые повороты по изгибам берега океана, и только под конец пути, когда вышли на прямую дорогу, вагон перестало качать.

В Рио-де-Жанейро мы прибыли уже после полуночи.

Как заведено здесь, к окнам вагонов бросились носильщики. Мы стали было передавать им наши чемоданы, как вдруг они перестали брать наши вещи, а всё взятое ранее составили в одну кучку. В вагон вошел полицейский. Несколько блюстителей порядка оказалось под окнами. Вагон опустел, носильщики не входили за оставшимися вещами, а стояли в нескольких шагах. Мы вышли из вагона и увидели вокруг более полдюжины полицейских. Носильщик подкатил к нашей группе мототележку, намереваясь погрузить багаж, но полицейские что-то буркнули ему, и тот укатил назад. Стало ясно, что нас задерживают.

На перроне уже стих шум высыпавшей из поезда толпы, но еще проходили пассажиры из задних вагонов. Видя нас в окружении полицейских, они останавливались любопытства ради, но полицейские их быстро спроваживали. Возле кучки наших чемоданов поставили одного из полицейских, а нас пригласили следовать за старшим. Мы отказались.

Консул, который был с нами, пытался убедить полицейских, что они ошиблись, задерживая нас, но старший был непоколебим и всё продолжал уговаривать нас пойти с ним. Консул отправился звонить в наше посольство (его полиция не задерживала).