Анатолий Дементьев - Десять тысяч шагов

А что же привлекло всех этих бабочек сюда? Лужайка, словно стеной, была огорожена со всех сторон деревьями, и бродяге-ветру здесь не очень-то удавалось похозяйничать. Солнечные лучи весь день обогревали лужайку, но главное, наверное, все же не в этом, а в обилии цветов, будто намеренно собранных здесь добрым неведомым садовником.

Белые, как снег, ромашки, синие, словно из сапфира, колокольчики, розовые, как утренняя заря, и темно-красные, будто облитые соком спелой вишни, маргаритки, и множество других, самых разных тонов и оттенков. Трудно было решить, что прекраснее: те цветы, которые поднимали свои головки из травы, или те, что порхали над ними. Когда бабочка опускалась на цветок, она сливалась с ним, получалось фантастическое сочетание красок, какой-то новый дивный цветок. Иногда над лужайкой пролетали и стрекозы, сверкая в лучах солнца стеклянными крылышками.

Я долго сидел на камне, не уставая восхищаться этим маленьким затерянным миром. Уходить не хотелось, но время шло и краски стали тускнеть и блекнуть. Я встал и тихонько ушел с этой лужайки. Место заприметил и, если случалось бывать поблизости, обязательно заглядывал.

Но пришла осень, и исчезли сначала бабочки, а позднее — цветы. Потом я надолго уехал из города. А вскоре началась Отечественная война. Вернувшись через несколько лет, я при первой же возможности отправился в лес. Была середина лета — самая пора цветения. Наш старый сосновый бор я не узнал. Он поредел, город придвинулся к нему вплотную. Всюду встречались свежие порубки, неизвестно как сюда попавшие металлические балки, тросы, груды битого кирпича. В разных направлениях лес исчертили бесчисленные тропы и тропинки.

Долго бродил я по бору, припоминая, где что было раньше, и наконец разыскал свою лужайку. Увы, и ее не пощадило время. Кому-то понадобилось вырубить часть деревьев, а почти в самом центре выкопать глубокую яму, в которой теперь стояла скопившаяся после дождей ржавая протухшая вода. Из воды торчали искореженные железные прутья.

Цветов на лужайке почти не было, не порхали на ней и бабочки — цветы живые…

Однажды, уже в конце осени, деревню, куда я приехал на несколько дней, облетело удивительное известие: на большой дороге появился… разбойник. Только разбойником этим был не человек, а зверь, лось или, как его чаще называют в наших краях, сохатый. Среди бела дня он напал на колхозного тракториста Елисеева, когда тот возвращался домой с возом сена. Василия Семеновича Елисеева я немного знал и решил заглянуть к нему, проверить слухи. Жил он в конце деревни, в большом новом доме под железной крышей с высокой телевизионной антенной.

Когда стало смеркаться, я отправился к Елисееву, рассчитывая, что он уже закончил свои дела и теперь должен быть дома. Так оно и оказалось. Большая семья тракториста как раз собралась ужинать. Пригласили и меня, но я отказался, сказав, что недавно из-за стола. Извинился за вторжение в столь неурочный час и спросил:

— Правда ли, Василий Семенович, что сегодня на вас лось напал?

— Уже слышали? — вопросом ответил Елисеев, и еле заметная усмешка пробежала по его загорелому лицу.

— Вся деревня гудит. Говорят, будто вы чудом спаслись.

— Уж и чудом, — снова усмехнулся он, но тут же посерьезнел. — А вообще-то, может, и в самом деле, чудом. Если бы не Рыжик, пожалуй, досталось бы мне.

— Вот как! А Рыжик, это кто? Собака?

— Да нет, мерин колхозный. Резвый на ноги. Он и вынес.

— А мне так ничего не сказал, — вмешалась жена тракториста. И, обращаясь уже ко мне, добавила: — Я и то смотрю, приехал с покоса какой-то сам не свой. Что, спрашиваю, с тобой? Да ничего, говорит, сохатого на дороге встретил, а он, дурень, за мной и увязался. Чуть не до самой деревни провожал.

Василий Семенович хмуро посмотрел на жену.

— Тебе только скажи…

Я почувствовал себя неловко: дернула нелегкая прийти. Но отступать было поздно, и я спросил:

— Как же все-таки было дело, Василий Семенович? Расскажите.

— Тут и рассказывать-то нечего, — Елисеев придвинул к себе тарелку тушеной картошки с мясом. — Утром поехал на Рыжике за сеном. Одну копешку уложил, другую, смотрю, хороший воз получился. Ну, и повернул к дому. Выехал на тракт, закурил и только переехал мостик, знаете, где ручей…

Я кивнул головой.

— …В кустах за мостом что-то темное зашевелилось. Я поначалу и внимания-то не обратил. А Рыжик ка-ак шарахнется в сторону, чуть с воза меня не сбросил. Оглянулся — на дороге сохатый. Здоровенный бык. Это он из кустов выскочил. Стоит, ногой землю бьет, только комья летят. Вот, думаю, дьявол, как Рыжика напугал. И погрозил ему кулаком. А он, сохатый-то, словно только того и ждал, вдогонку бросился. Понял я, шутки с ним плохи, стеганул вожжой Рыжика, а его и стегать-то нечего было, сам галопом помчал, того и гляди воз перевернет.

— Почему же лось побежал за вами? На кулак обиделся?

Елисеев, не торопясь, отпил из стакана молока, пожал плечами.

— Кто его знает. Может, я или Рыжик ему не понравились, а может, из озорства. Долго мы так-то скакали. Оглянусь, а горбоносая морда почти у самого воза. Глазищи кровью налиты, ноздри раздуваются. Вот-вот достанет нас… «Бешеный, — подумал, — не иначе». Так до самой деревни и бежал он. Ну, а тут собаки выскочили. Сохатый остановился, постоял немного и повернул к лесу.

Собственно, ничего особенного в том, что лось бежал за телегой, не было. Возможно, ему просто свежего сена захотелось, а может, как говорил Елисеев, побаловать. Ведь не раз бывало, когда лоси смело выходили к человеку, увидев его где-нибудь в лесу. Известно, что охота на лосей долго была запрещена, а в последние годы разрешается, но в строго ограниченных размерах. Под защитой закона число животных резко возросло. Теперь лоси совсем не редкость, как было еще не так давно. Заглядывали они и в деревни. Да что в деревни, в нашем большом областном городе появлялись. На самых оживленных улицах. Но всегда вели себя спокойно, принимали от людей угощение. А погуляв, уходили восвояси.

Отпуск мой близился к концу, и через два дня после разговора с Елисеевым я уехал домой. Казалось, на этой истории можно было поставить точку. Но вскоре я получил письмо от сына хозяйки, у которой квартировал в деревне. Михаил, так его звали, сообщал, что лось, вероятно, тот же самый старый бык, на той же дороге напал на группу парней и девчат, которые под вечер шли в соседнюю деревню, и разогнал их. Потом пришло второе письмо: лось атаковал остановившуюся на дороге грузовую машину. Шофер копался в моторе и не заметил, когда появился сохатый. Увидел он его уже в нескольких шагах от себя. Вид зверя не сулил ничего доброго. Шофер едва успел вскочить в кабину и удрать. Хорошо, что мотор работал. Иначе неизвестно, чем бы все это кончилось.