Эдуард Шим - Рассказы и сказки

— Ой, ой, мёртвый Шмель на цветке сидит. Вот бы съесть, вот бы склевать!

— Жж-ж-ж-жирно будет… Я ещё жж-ж-ж-живой… Я только ночами от холода замираю, а днём, при солнышке, я жж-ж-ж-живё-хонек!

— Стой! Кто стрелял?! Кто в меня попал?!

— Я.

— Кто ты?

— Акация.

— Зачем?

— Нечаянно.

— Ишь ты, как метко… Будто из ружья. Из чего стреляешь-то?

— Из стручочка.

— А метишь куда?

— В белый свет, как в копеечку!

— Ну почему это Солнышко с одной стороны ходит? Скажите ему: пусть с обеих сторон меня греет!

— Зачем, Брусника?

— Да как же! Одна щека у меня красная, другая белая! Срам какой!

— А разве Солнышко виновато?

— Конечно! Кому из нас легче повернуться-то?!

— Тик-чок! Тик-чок! Тик-чок!..

— Тик-чок! Серпы куём! Тик-чок! Косы отбиваем! Тик-чок! Трава поспела, косить пора!

— ……

— Кузнечики, почему замолчали? Отчего не куёте больше?

— Трава скошена, на лугах пусто! До будущего лета закрывается кузница!

— Одуванчик, ты не видишь разве — осень пришла!

— Ну и что?

— Зачем же ты расцветать собрался? Твои цветы золотые заморозком прихватит! Твои семена летучие дождями прибьёт!

— Не беда, управлюсь!

— Как же ты управишься?

— А я расцвету быстренько! И отцвету быстренько! И семена по ветру развею быстренько! Я такой, что не мешкаю!

— И куда ты, хвостатый, ползёшь? Плавал бы себе в пруду!

— Пришла пора вылезать. На берегу пенёк отыщу, под кору забьюсь, буду спать-зимовать. А ты, бесхвостая, куда? Прыгала бы себе на бережочке!

— Пришла пора под воду нырять. На дно пруда опущусь, в тину закопаюсь, буду спать-зимовать. Покедова!

Идёт Хомяк с поля. Идёт, отдувается, белые щёки надул. Видать, тяжело такому толстому шагать. Постоит, попыхтит, опять двинется вперевалочку.

Водяная Крыса Хомяку повстречалась. Тащит Водяная Крыса какой-то корешок в зубах.

— Здравствуй, Хомяк!

Молчит Хомяк. Идёт мимо вперевалочку.

— Вот лентяй! — Водяная Крыса говорит. — Даже поздороваться лень! Ишь какое пузо себе отрастил, прямо по земле волочится! А уж щёки-то, щёки наел! Того и гляди — лопнут.

Молчит Хомяк. Будто не об нём разговор.

— Погоди, увалень! — говорит Водяная Крыса. — Зимой-то небось отощаешь! Зима ленивых не любит! Запасливые звери, они — что? Они запасы делают… Вот я корешок тащу, в норке сложу, на чёрный день приберегу! Изо всех сил стараюсь, не тебе чета, увальню!

Молчит Хомяк. Дальше идёт, пыхтит, щёки надувает.

Сойка летит навстречу Хомяку. Несёт в клюве жёлудь.

— Здравствуй, Хомяк!

Молчит Хомяк. Головы не поднял.

— Ну, лентяй! — Сойка говорит. — Это надо же: языком повернуть лень! Спину-то, спину себе какую нагулял, вот это спинища! А щёки сейчас лопнут!

Молчит Хомяк. Будто не слышит.

— Погоди, лежебока! — говорит Сойка. — Зимой меня помянешь! Работящие-то звери да птицы запасы делают! Зима ленивых не любит! Вот я жёлудь нашла, теперь в укромном местечке спрячу, до злых морозов поберегу… Ан зимой выйдет подарочек! Учился бы, лежебока, глядя на таких, как я!

Молчит Хомяк. Идёт себе дальше, пыхтит-отдувается.

Белка попалась навстречу Хомяку. В развилину сучков пристраивает Белка гриб-сыроежку.

— Здравствуй, Хомяк!

Молчит Хомяк. Вперевалочку мимо идёт.

— Здравствуй, я говорю!.. Это что ж, тебе и ответить лень? Ах ты, байбак! Надо же, какая лень ленивая! Весь жиром заплыл! Щёки-то ещё не лопнули?

Молчит Хомяк. Ухом даже не повёл.

— Погляжу я на тебя зимой! — Белка говорит. — Сойдёт твоя спесь… Думаешь, для чего мы тебя браним-ругаем? Для твоей же пользы! Не прохлаждаться надо, а запасы готовить! Зима ленивых не любит! Вон я: гриб сушу, потом в дупло спрячу. Зато зимой вкусненьким побалуюсь! А от тебя, байбака такого, кожа да кости останутся!

Молчит Хомяк. Не обращает внимания.

До своей норы дошёл.

Внутрь забрался.

В самом конце норы — сухая да чистая кладовочка.

Открыл рот Хомяк, из защёчных мешков высыпал горку зерна. Отборного зерна, спелого!

Освободился рот у Хомяка и говорит Хомяк тихонечко:

— Ладно. Пусть кричат. Пусть меня учат. А я, ни слова не говоря, пуд зерна в кладовую натаскал…

И никто этого не видел.

И никто этого не знает.

И никто не позарится.

Молчком-то лучше!

Бегу я меж крутых бережков — я, весёлый лесной Ручей. Бегу, не устаю; на пёстрых камешках — позваниваю, в древесных корнях — перебулькиваюсь, в камышах да осоке — пришепётываю ласковым шёпотом.

Мы, лесные ручьи, — говорливые, со всяким встречным-поперечным не прочь поболтать.

Вот Клён высокий на опушке стоит, смотрится в светлое водяное зеркальце.

— Пригож ли я? — спрашивает.

— Всем на зависть!!! — отвечаю. — Лапчатые листья красным-красны, ярче огня горят, светлей зореньки полыхают… Не пожалей для меня пяточка-десяточка!

Тряхнул Клён макушкой, опустились на воду листья — поплыли, будто кораблики с красными парусами. Я их подгоняю, несу, всему свету показываю. А попадётся тёмный да скушный омуток — оставлю в нём парочку. Чтоб сияли-светили, чтоб место украшали, чей-нибудь глаз порадовали…

Вьются круты бережки, вдаль зовут. Бегу я меж них, бегу — тороплюсь.

Вот через мостик малые девчонки идут, в кузовах да лукошках ягоду-клюкву несут.

— Не хотите ли напиться? — кричу.

Наклонились девчонки к воде, у одной из лукошка ягоды просыпались.

— Не пропадать же добру — подхвачу я их, обмою, где-нибудь на чистый песочек вынесу. Авось пригодятся тому, кто кисленькое любит!

Вот и мосточек позади, и опушка позади; юркнул я в тёмный еловый бор, спешу-поторапливаюсь.

На большом камне Медведь сидит, тяжёлую башку наклонил-повесил, глаза скушные.