Константин Стогний - Сокровища майя и конец света

После испанских инквизиторов уцелело всего лишь четыре рукописных майяских книги. Называются они кодексами, а не книгами, и каждый назван в честь города, в котором он хранится: Мадридский кодекс, Парижский кодекс, условно говоря, Нью-Йорксий кодекс и самый знаменитый — Дрезденский кодекс.

Индейцы майя писали свои книги на бумаге, которую делали из волокон растения, похожего на агаву. По виду этот материал больше напоминает мешковину, чем бумагу. Страницы книги писари покрывали тончайшим слоем штукатурки, по которому и рисовали кисточками и красками растительного происхождения.

Дрезденский кодекс представляет собой рукопись XI–XII веков, которая является списком с более раннего текста. Из существующих кодексов майя он считается наиболее достоверным и наиболее древним. Выделяется он изысканностью линий и богато раскрашенными иллюстрациями. Мне довелось видеть копию Дрезденского кодекса в Мексике в Центре Кнорозова в Шкарете (Сentro Knórosov Xcaret).

Кто бы мог подумать, что здесь же, в Мексике, нашей экспедиции удастся напасть на след еще одной, пятой, уцелевшей книги майя, которую еще пока не видел мир!

Дело было так: наш навигатор Михаил Дворянчук проложил маршрут экспедиции через Мериду — это столица штата Юкатан, основанная более 450 лет назад. Типичный испанский колониальный город с многолетними традициями, архитектурными памятниками и своеобразным шармом. Мерида никогда не была индейским городом. Ее построили испанские колонизаторы для себя. Что характерно, во время многочисленных индейских восстаний Мерида никогда не была взята восставшими, даже ни разу не горела. В Мериде по сей день живут потомки тех, кто ее построил. Им принадлежат бывшие индейские земли и многие трофейные индейские артефакты. Это потомственные миллионеры, хотя внешне они вполне скромные. На «майбахах» и «лексусах», как наши внезапно разбогатевшие жлобы, по городу никто не рассекает.

Вечером мы вышли прогуляться по старинным улочкам Мериды и разбрелись кто куда, в зависимости от интересов. Кто-то пошел поглазеть на квартал «красных фонарей» (проституция в Мексике легальна), кто-то отправился дегустировать текилу и мескаль. Мне же хотелось остаться в одиночестве, поблуждать по узким каменным мостовым:

Я привык бродить один

И смотреть в чужие окна,

В суете немых картин

Отражаться в мокрых стеклах.

Мне хотелось бы узнать,

Что вас ждет и что тревожит

Ваши сны…

Константин Никольский

Наш проводник сеньор Исаиас де ла Пенья Плата повстречался мне на одной из улочек Мериды, довольно-таки вдалеке от отеля.

— А вы что тут делаете, сеньор Исаиас?

— А я тоже гуляю, устал, знаете ли, от долгого сидения в автомобиле, решил размяться.

Мы раскланялись. Буквально через квартал в кафе ко мне подсел местный житель.

— Usted vino de Ucrania, aprender Maya? (Вы приехали из Украины, изучаете майя?)

Я не учил специально испанского, но через неделю в Мексике кое-что стал понимать, методом диффузии, наверное.

— Sí, nosotros — la televisión de Ucrania. (Да, мы — украинское телевидение.)

— Ven conmigo, no lejos de aquí. (Пойдем со мной, тут недалеко), — он пригласил меня жестом.

Через пару домов, в комнате для гостей незнакомец налил мне горячего шоколада с перцем и развернул сверток черного бархата. Передо мной лежала… рукописная книга майя. Иероглифы, цветные картинки, обсыпавшаяся по краям штукатурка. Все, как у Дрезденского кодекса!

— Ucrania. Knorozov. Simplemente va a mostrar. Nadie lo sabe. (Украина. Кнорозов. Только тебе покажу. Больше никто не знает.)

Он не предлагал купить у него книгу, не дал рассмотреть остальные страницы. Он хотел, чтобы мы — земляки Кнорозова — знали, в Мериде кого-то из наших ученых ждет никому не известная книга майя, и американцам владелец ее никогда не даст…

Когда я возвращался в отель, то снова встретил сеньора Исаиаса де ла Пенья Плата. Тот заговорщицки улыбался в усы.

— Интересна ли оказалась ваша прогулка?

Подозреваю, что он явно имеет какое-то отношение к моей невероятной встрече с «Пятым кодексом» майя.

На другой день участник нашей экспедиции археолог-эпиграфист Юрий Полюхович подтвердил, что таки да, в Мериде могла сохраниться книга майя, а то и не одна.

Фигура легендарного основателя Чичен-Ицы — Кукулькана — весьма загадочна и окутана легендами. В майяских исторических хрониках говорится о том, что Кукулькан прибыл откуда-то с запада. Пришлый Кукулькан отвоевал у местных жителей полуостров Юкатан и основал собственную столицу — Чичен-Ицу. Майя окружили Кукулькана истовым религиозным почитанием, уподобляя его Пернатому Змею Кецалькоатлю. Можно сказать, что Кукулькан стал майяским вариантом Кецалькоатля. Сравните, на языке майя «кукуль» — это птица, «кан» — змея. На языке ацтеков «кецаль» — это священная птица кецаль, «коатль» — змей.

Именно от Кукулькана майя получили маис, и имя этого пришельца навсегда сокрыто в одном из названий этого злака — кукуруза. Впрочем, у многих народностей Центральной и Южной Америки есть легенды, размноженные, будто под копирку: некогда на берегу высадились белые бородатые люди, прибывшие на больших странных судах с лебедиными крыльями и светящимся корпусом. Одежда их была из очень крепкого черного материала, сами они были в коротких перчатках, на лбу имели украшения в форме змеи. «Белые пришельцы» дали индейцам основы знаний и законы.

Если так, то по какой причине эти «прогрессоры» не научили индейцев пользоваться колесом и выплавлять орудия труда из металла? Ведь все эти мифы относятся к тому времени, когда на обратной стороне планеты:

«И, устремившись поспешно, богиня старейшая Гера, Кроноса мощного дочь, снарядила коней златоструйных. Геба с обеих сторон колесницы на ось из железа Медных набросила два колеса. О восьми они спицах; Обод у них золотой и нетленный; его покрывали Медные шины, приставшие плотно и чудные видом; Ступицы из серебра с обеих сторон закруглялись; Кузов ремнями из золота и серебра прикреплялся, А впереди вкруг сиденья шли вогнутых два полукружья. Дышлом серебряным кузов кончался. К нему привязала Геба ярмо золотое, прекрасное, также продела Пышную сбрую, из золота всю. Подвела тогда Гера Легких коней под ярмо — быстроногих и жаждавших брани. В доме отца Ликаона стояло одиннадцать пышных Новых вполне колесниц, покрывалами плотно покрытых. Лошади, по две на упряжь, близ каждой из них находились; Полбой кормились они, ячменем насыщалися белым».

(«Илиада» Гомер, перевод Н. М. Минского)

Справедливости ради тут надо заметить, что предшественники майя ольмеки имели представление о колесе. Известны неоднократные находки детских керамических игрушек, представляющих собой маленькую собачку, стоящую на платформе с колесиками. Почему тогда этот с детства известный принцип повзрослевшие ольмеки не применяли во взрослой жизни? Может быть, это было запрещено, как в Древней и Средневековой Японии было запрещено использование колеса в повозках, вплоть до революции Мэйдзи 1868 года? Впрочем, колесо — это ведь не только транспорт на колесах. Это еще и гончарный круг, и мельничные жернова…