Павел Мариковский - Неожиданные встречи

Муравьев-жнецов в пустынях Средней Азии несколько видов, поэтому интересно проверить, какие из них прикрывают и загораживают на день вход в свое жилище соринками и палочками. Обычай этот как будто соблюдается с различным рвением. Некоторые семьи пепельноволосого жнеца его вовсе не придерживаются, другие, отдавая дань ритуалу, приносят всего лишь несколько палочек, неряшливо пристраивая их над входом. Есть и такие, как вот этот, основательно закрывающий вход.

Походной лопаточкой отбрасываю землю в сторону и вдруг вижу что-то серое, которое с невероятной энергией бьется в выкопанной мною ямке, сворачиваясь и разворачиваясь, будто стальная пружинка, что-то очень похожее на только что пойманную рыбку, выброшенную на берег. Хватаю скачущее существо, с недоумением его рассматриваю и с удивлением вижу хвостик ящерки, снизу светлый, в коричневых узорах и полосках сверху. Видимо, я его отсек лопаткой.

Так вот в чем дело! Вот почему в центре кучки соринок на этот раз виднелось круглое отверстие, хоть и засыпанное землей! Кто знал, что ящерицы забираются в муравейник за добычей! Уж не из-за них ли муравьи так тщательно замаскировали дверь своего дома?

Продолжаю раскопку и вскоре извлекаю маленького пискливого геккончика с чудесными изящными ножками, увенчанными похожими на человеческие пальчиками.

Геккончик покорен, не сопротивляется и не пытается освободиться из плена. Так вот кто ты, охотник за муравьями! В пустыне туранга — излюбленное место жизни этой ящерицы. Почему же он ее покинул? Видимо, засуха сказалась на жителях этого дерева, не на кого стало охотиться ее главному обитателю, и он отправился на разведку в поисках пищи, нашел муравейник, забрался в него, обосновался у его главного входа, блокировал бедную семью. Далее проникнуть он не смог: подземные ходы муравейника нешироки…

Один остров на озере Балхаш дальше всех островов, от берега до него около восемнадцати километров. Я не свожу глаз с тоненькой и длинной полоски на горизонте. Ветер бушевал всю ночь, по озеру гуляли волны, яростно шумел прибой. Утром же царит необыкновенная тишина, озеро гладкое как зеркало, и отражаются в нем причудливые перистые облака.

Наконец мы мчимся по голубому простору, оставляя за собой расходящиеся в стороны валы, и заветная полоска берега медленно приближается.

Берег покрыт мелким красным щебнем. Отправился на разведку в веселую рощицу разнолистного тополя и едва в нее вошел, как мой фокстерьер с диким завыванием погнался за зайцем, потом переключился на другого и возвратился не скоро, запыхавшийся, с вывалившимся языком и раздвоенным блуждающим взглядом.

Всюду помет лисиц. С острова видна темной полоской дельта реки Или. Зайцы и лисицы заходят сюда из пойменных зарослей, а когда, как рассказывают, здесь задерживаются вечные странники сайгаки, то появляются и волки.

На другом конце острова большая, почти полукилометровая рощица разнолистного тополя. Все деревья увешаны гнездами грачей. Но птицы покинули остров. Рядом с рощей белеет высохшее озеро в окружении густых зарослей разнообразных солянок. Остров низкий, почва его глинистая с небольшой примесью щебня, поэтому здесь есть почти полный набор растений пустыни: тамариск, чингил, лох, терескен, верблюжья колючка и многие другие, нет только саксаула.

Кое-где от куста к кусту перебегают линейчатые ящерицы. Всюду много их норок с небольшим пылевидным выбросом почвы, исчерченной следами от хвостов. Без труда раскапываю их укрытия. Ящерицы, зарывающиеся днем в норки, — необыкновенное явление. Типично дневные животные, они, судя по всему, перешли на ночной образ жизни.

Ящерицам живется вольготно из-за того, что на остров не попали главные их враги — змеи, особенно змея-стрела. К ночному образу жизни ящерицы перешли по простой причине: их основной и излюбленный корм здесь — ветвистоусые комарики, которые деятельны только ночью. Кроме того, возможно, новому образу жизни способствовали грачи. Для них ящерицы неплохая добыча. Но ящерицы заметно уменьшили число других насекомых, научились спасаться от грачей, и птицам пришлось покинуть колонию. До материка же далековато, за едой не налетаешься. Так на острове установились своеобразные отношения между его обитателями…

Голые холмы, выгоревшие под жарким солнцем, и земля, покрытая галькой, с редкими куртинками блеклых трав. Когда-то здесь давно, очевидно много миллионов лет назад, плескалось большое озеро, а теперь — пустыня и сушь.

Вдали видны скалы, в стороне в глубокой пропасти зеленеет узкая полоска деревьев. Там течет горный ручей Темирлик, там — жизнь. Здесь же ее не видно, особенно в этом году, бедном осадками.

Через холмы тянется едва различимая тропинка, иногда она исчезает. Тропинка ведет к пропасти, к воде. Старая тропинка. Наверное, была протоптана дикими животными. Но диких животных уничтожили, и вот теперь осталась тропинка как памятник недавнего прошлого.

Иду и присматриваюсь к земле. Может быть, кого-нибудь все же встречу живого. Но кроме разных, окатанных древним озером камешков нет ничего на пути.

Откуда-то появилась муха и сопровождает меня. Одна-одинешенька. Залетит вперед, сядет на землю, повернется ко мне головой, ждет моего приближения, чтобы пролететь снова вперед и опять сесть на землю. Знаю я эту муху, прежде не раз с такой встречался. Бывало, что по десятку таких за мною следили. И секрет их поведения разгадал. Выжидают мухи, чтобы я вспугнул кобылочку, и она, опасаясь попасть под мои ноги, взлетит в воздух. Вот тогда мухе радость, и она, обремененная личинками, взлетит и отложит под крылья летящей кобылки своих деток. А далее личинки сами позаботятся о своей судьбе, проберутся в тело кобылочки, съедят ее и станут такими же коварными охотницами.

Наконец увидел быструю ящерку. Очень яркая и, как всегда, зоркая, она перебегает от кустика к кустику и зачем-то — вот какая странность — тоже сопровождает меня по пути. Наверное, случайно. Но нет! Не желает никак со мною расставаться. Неужели тоже ожидает, когда из-под моих ног выберется какой-либо жучишка или все та же кобылочка? Поведение мухи, обремененной личинками, понятно. Но чтобы ящерица сопровождала меня с той же целью! Этого я не видал ни разу.

Попробую ее поймать, рассмотреть, чтобы вспомнить ее название. Но куда там! Метнулась стрелою, потеряла ко мне доверие, исчезла, спряталась, возможно, в норку юркнула. Здесь ей известны все щелочки, камешки, норки и кустики.

И больше никого — ни мух, ни ящериц. Устал, присел на краю пропасти, загляделся на причудливые изваяния, похожие то на полуразрушенные крепостные стены, то на старинные замки. Целый город изваяний, давно покинутый жителями! Насмотрелся на мертвое царство, ничего живого в нем нет. Жизнь покинула и это высушенное солнцем негостеприимное место…