Артур Гайе - Сафари

Но скоро наши запасы бобов, консервов и фиников стали подходить к концу, а при таких взаимоотношениях о покупке провизии не могло быть и речи, и поэтому я решил просто воспользоваться случаем, то есть молодым барашком, бежавшим впереди стада, и без долгих размышлений схватил его за рога. Он так же мало ожидал этого, как и мальчишка-пастух, который брел за своим стадом. Я позвал Идриса и велел ему спросить мальчика, сколько стоит барашек, но пастух, отбежав на некоторое расстояние и почувствовав себя в безопасности, принялся осыпать нас градом отборнейших ругательств и стал бросать в меня и Идриса навозом. Чтобы рассчитаться с ним, я все же положил на придорожный камень три золотых талера — весьма приличная плата за барашка, а через пять минут наша добыча уже была зарезана, выпотрошена, и мы хотели уже вернуться к своим, как вдруг увидели на всех пригорках, окружавших нас, группы туземцев, которые выражали свои недружелюбные чувства к нам громкими криками и бряцанием оружия. Но вдруг их внимание было отвлечено в другую сторону: вытянув свои длинные, худые шеи, они стали смотреть по направлению на северо-запад.

«О святой Непомук! Неужели оттуда к ним едет подкрепление! Сейчас эта банда уже состоит приблизительно из пятидесяти человек!» — Я невольно провел рукой по своей шее. — «Нет, это положительно было безумием с моей стороны ехать в эту проклятую местность! Пожалуй, нам не придется выбраться отсюда живьем! Итак, доктор Целле, вам придется подыскивать себе нового кругосветного путешественника», — думал я, глядя на грозную жестикуляцию и острые мечи туземцев. Тут остальные спутники присоединились к нам, и мы все четверо стали смотреть туда, куда смотрели туземцы.

— Господин! Иди скорее сюда! Смотри! К нам идет большой караван, но это не сомалийцы, а, должно быть, европейцы, потому что я вижу пестрый флаг! — крикнул мне Идрис.

Это было похоже на правду; когда они подошли ближе, то я сквозь стекла бинокля увидел американский звездный флаг, затем головы верблюдов и головы людей в тюрбанах и без тюрбанов и наконец европейца в пробковом шлеме. Кучки туземцев теперь сгрудились на одном холме и не особенно дружелюбно посматривали на караван. Впереди ехали три проводника-негра в красных чалмах на голове, они были очень высокого роста, и каждый из них имел в руках по карабину. Когда они, спустившись с холма, заметили нас, то оторопели, а затем во всю прыть помчались обратно к своим. Караван остановился, и я видел, как европеец поднес бинокль к глазам. Тогда я въехал на пригорок и в знак приветствия стал размахивать своей шляпой. В ответ на мой поклон европеец отделился от своих и поехал к нам навстречу. Когда он, здороваясь со мной, снял свой шлем, то я увидел седые волосы, золотые очки и кожу нежно-розового цвета, как у поросенка.

— Как вы поживаете, сэр? Какой сегодня прекрасный вечер! Не правда ли? — сказал я.

— Алло! Добрый вечер. Вы, значит, говорите по-английски, — быстро заговорил он, в то время как его верблюд согнул колени, чтобы седок мог сойти на землю. — Да, сегодня прекрасный вечер. Я сам только что любовался им.

— Вы также едете из Могадиу?

— Да. Я надеюсь, что вы едете не оттуда?

— Почему бы мне не ехать оттуда? — спросил я с удивлением.

— Но ведь там чума!

— Чума? — переспросил я. — Вы, вероятно, называете так сомалийцев, но ведь здесь их больше, чем там!

— Нет! Я говорю о настоящей чуме. Или меня, старого дурака, опять надул этот проклятый негр?

— Боюсь, что да. Три дня тому назад мы выехали оттуда, и там все было благополучно в этом отношении.

— Что такое? Это правда, Джон? — заревел он.

К нам подошел старый морщинистый абиссинец, вежливо поклонился мне и заранее нагнул голову под градом ругательств, которые посыпались на его голову из уст его господина.

— Ладно! Простите, пожалуйста, но этот старый осел виноват в том, что я потерял три дня, чтоб отъехать от Каффа, и поехал прямо в долину Юба, потому что поверил этой басне. Но, конечно, я ничего особенного не потерял из-за этого; стакан виски с европейцем будет во всяком случае приятнее лимонада с дагосцами. Извините, сэр, надеюсь вы не итальянец? Ах так, вы немец! Вы знаете, мне кажется, что если бы я предпринял путешествие на Марс, то и там встретил бы немца. И вы также направляетесь в Киссимайо? Отлично! Следовательно, дальше мы двинемся вместе, если вы ничего не имеете против. Я еду из Габеша, где я девять месяцев подряд охотился, и теперь направляюсь в Британскую Восточную Африку, где хочу продолжать это занятие. Говорят, что это роскошнейший зоологический сад на всем земном шаре. Вы, вероятно, тоже охотник? Что? Нет? Но, мой милый, ведь это единственное занятие, достойное джентльмена! Я покажу вам свои трофеи и фотографии, и вы вытаращите глаза от удивления. Вы понимаете: успеть снять разъяренного буйвола перед тем, как прикончить его, или желтую с черными пятнами кровожадную кошку, — это щекочет нервы, а? Джон, да будет твоя черная душа проклята, не стой предо мной как верстовой столб, а принеси нам два стакана виски с содой. Да, впрочем, есть ли здесь достаточно воды? Ваш караван, вероятно, уже успел отдохнуть и ушел вперед?

— Нет. Вот он стоит, — сказал я, наконец, и указал на своих трех верных спутников. Он так быстро говорил, что не дал мне возможности вставить раньше хоть слово.

— Вот эти двое и та старая бабушка? Вы шутите! Неужели вы путешествуете по Сомали с таким эскортом? — спросил он, вытаращив глаза от изумления.

— Да, — ответил я. — Но я не солгу, если скажу, что мне приятнее будет продолжать путешествие в вашем обществе. Тогда я буду чувствовать себя увереннее при виде вот этих субъектов, которые смотрят на нас с пригорка и только и мечтают о том, как бы перерезать нам глотки! В вашем добром отношении ко мне не приходится сомневаться. Скажите: вам не приходилось до сих пор сталкиваться с ними?

— Я путешествую с ружьем наперевес и с никогда не дремлющей охраной; я особенно не миндальничаю с этими негодяями! То, что мне нужно, воду и скот для убоя, я беру, не спрашивая, конечно, их разрешения; если же они начинают кидать в нас камнями или принимать какие-нибудь агрессивные меры, то я просто несколько раз стреляю в них из своего ружья — вот и все. Я и раньше знал, что это за злобная банда, и для внушения большего уважения к себе взял с собой этих негров, дал каждому из них в руку по флагу и надел на голову по красному платку. Свое дело они прекрасно знают, потому что и раньше работали по части грабежей, составляя серьезную конкуренцию разбойнику Менелику, грабя его подчиненных. Когда они идут на львов, то берут с собой только копье. Но скажите мне серьезно: неужели это все ваши провожатые? Да? В таком случае, очевидно, бог охранял вас! И скажите мне, пожалуйста, на какого дьявола вы возите за собой эту старую черную сову?