Юрий Куранов - Избранное

Енька встал и прошел к ограде. Держась руками за холодные прутья, он стал смотреть туда, в сторону пристани. Девочка прошла вслед за ним.

«Гу-гу!» — коротко сказал пароход кому-то и отвалил на середину Иртыша.

— Вам не нравится стихи слушать? — спросила девочка, стоя рядом.

— Почему? Мне просто надо посмотреть на этот пароход.

— Тогда я потом еще раз прочитаю вам это стихотворение.

Пароход, низкий, белый, развернулся и по синей пронзительной воде медленно пошел вверх. На пароходе играла музыка. А может быть, музыки и не было, только Еньке это казалось…

— Зачем вам нужно смотреть на этот пароход? — спросила девочка.

— Анисья Викторовна уезжает.

— А кто это?

— Учительница у нас была. Она утром сегодня прощаться приходила.

— А, это которая с гитарой? И девушка еще с ней поехала. Это ее дочь?

— Это Наташа. Она никуда не поехала. Она провожать пошла.

— У меня было такое впечатление, — задумалась девочка, — что она тоже уезжает. Она все плакала, оглядывалась. А потом издали махала вам рукой. Она, наверное, ваша невеста. И все-таки уехала.

— Некуда ей ехать. Ей учиться надо, — сказал Енька и отошел от забора.

— Пойдемте опять на лавку. И я вам почитаю стихи. Ну, пожалуйста, — сказала девочка.

Девочка прочитала прежнее стихотворение о струнах и о том, как издали ветер приносит чьи-то звучные песни. Девочка ждала, что скажет Енька. Но Енька молчал.

— Не нравится вам? — наконец спросила девочка.

— Нет, почему же? Нравится, но я не знаю — о чем оно. Вроде как ни о чем.

— Как же! — девочка оживилась. — Вот представьте: ушел пароход, и везде, видите, по всему саду и над рекой, дует ветер; а ваша учительница села и положила рядом гитару; тогда ваша Наташа взяла гитару, играет на ней; а ветер дует оттуда, и вы слышите, как она играет. Она для вас играет, она ведь вам невеста.

— Не умеет она играть на гитаре, — сказал Енька и представил, как сидит, играя на гитаре, Анисья Викторовна, заложила ногу на ногу и поет.

А ветер над Иртышом дует, а пароход уходит, а Наташа стоит на пристани и смотрит вслед.

— Что бы вам такое прочитать, чтобы вам понравилось, — задумалась девочка. — Это? Это? Нет, вот что. Слушайте. Только не перебивайте меня, я этого не люблю.

Из окна больницы сестра кликнула всех, кто в саду, обедать.

— Нравится? — спросила девочка.

— Нравится, — сказал Енька.

— Вот и хорошо, — обрадовалась девочка. — А теперь пойдемте есть картофельный суп и картофельные котлеты. Я никак никогда не могу насытиться. Хотя сегодня есть мне совсем не хочется.

Они встали с лавочки и отправились есть картофельный суп и картофельные котлеты в двухэтажной кирпичной больнице.

Вскоре после обеда девочка заглянула в окно, отыскала Еньку глазами и взглядом позвала к подоконнику.

— Ко мне пришла мама, — сказала девочка. — Я хочу вас с ней познакомить. Она очень хороший человек.

Мать подала Еньке мягкую приветливую ладонь и сказала:

— Александра Владимировна. Мне дочь только и знает что рассказывает про вас.

Енька не знал, что ответить.

— А вас она, вероятно, замучила стихами.

— Почему замучила? Нет, — сказал Енька, глядя в сторону.

— Он очень храбрый человек, его ничем не замучаешь, — сказала девочка.

— Вот храбрые люди порой и страдают от стихов, — засмеялась Александра Владимировна.

— Мама, ты знаешь, ему не нравится Блок, а нравится Фет, — сказала девочка.

Они шли по дорожке сада, и Еньке очень приятно было идти с ними. Только не хотелось говорить. Александра Владимировна сошла с дорожки и сорвала коротенькую ветку калины. Ветка шелестела красными угловатыми листьями. Мать продела ветку девочке в петлицу пальто и сказала:

— Вот, теперь тебе не будет скучно.

— Мне совсем не будет скучно теперь, — быстро сказала девочка. — Только почему ему не нравится Блок?

— Понравится. Не все сразу. Тебе ведь он тоже не нравился сначала.

— Он мне всегда нравился, даже когда я была маленькая.

— Вы из села? — спросила Александра Владимировна Еньку.

— Как же он из села… — сказала девочка. — Я же тебе говорила, что он из деревни. Он там пожар потушил.

— Ах да, правда, — согласилась Александра Владимировна. — А как называется ваша деревня?

— Карныгино.

— Большая она?

— Восемь дворов.

— Хорошая, вероятно, деревня, — сказала Александра Владимировна. — Ну, я, пожалуй, пойду на работу. Поправитесь, молодой человек, заходите ко мне в Дом пионеров, я там заведую.

— Мама, оставь фотографии, — сказала девочка.

— Одну минутку. — Александра Владимировна вынула из черной лакированной сумки большую пачку фотографий, блестящих и четко отпечатанных. — Вам интересно будет посмотреть наш город. Он очень красивый. Вот кончится война, и вы обязательно приезжайте его посмотреть. Он тогда будет еще лучше.

— Наш город самый лучший в мире, — сказала девочка.

И Александра Владимировна, посмеиваясь, пошла в село по саду легкой, мягкой походкой. Она шла так, будто на нее со всех сторон смотрят, а ей нужно пройти по ниточке.

— Хорошая, правда, она? — сказала девочка.

— Хорошая, — согласился Енька.

— Хорошая и очень красивая, — убежденно сказала девочка.

Они долго смотрели вслед уходившей Александре Владимировне. И Еньке было жаль, что она ушла.

— Как вас зовут, я знаю. А как зовут меня, вы наверняка не знаете, — сказала наконец девочка.

— Не знаю, — сказал Енька.

— Вас зовут Евгений, Женя. А меня зовут Гера. Теперь мы познакомились и будем настоящими друзьями. Правда?

— Угу, — сказал Енька.

— Пойдемте смотреть фотографии. Я знаю одно удивительное место в саду. Там никого не бывает, и нас долго никто там не найдет, И еще я вам почитаю стихи, — предложила девочка.

И они вдвоем направились в то место сада, где их долго никто не найдет и где можно читать стихи.

На улице стоял высокий дом с колоннами, а со стены второго этажа смотрели две львиные морды. Львы разинули пасти, но смотрели беззлобно вниз на прохожих, которые шли в шляпах, в легких пальто, в ботинках, в ботиках. На прохожих падал крупный снег. Возле дома стояла легковая машина, и какая-то женщина садилась в нее. Может быть, это была Александра Владимировна…

— Здесь мы жили, — сказала Гера.

Гера протянула вторую фотографию. Здесь текла широкая река с обтесанными каменными берегами. По мостовой идет Александра Владимировна. Она идет веселой походкой. Рядом с ней шагает и держит ее под руку моряк в кителе.

— Это твой отец? — спросил Енька.