Пётр Столпянский - Старый Петербург: Адмиралтейский остров: Сад трудящихся

Положение как дома Загряжского, так и мельничного мастера Антона Шмита, мы можем определить из других данных. Указанный нами выше нынешний дом министерства государственных имуществ занял собою место не только трех домов старого Петербурга, но и целого переулка. Действительно, на этой части Морской улицы помещается на углу дом Чиркина (после Попова, потом Гунеропулла), рядом с ним по направлению к Невскому проспекту был дом Воеводского, затем шел узенький переулочек, носивший название первого Выгрузного переулка, по этому переулку разгружались или нагружались баржи, проходившие по Мойке — за переулком был вышеупомянутый дом Загряжского. Дом Антона Шмита в последнее время был занят громадным магазином Эсдерса. Следовательно, первый немецкий комедиальный дом помещался на нынешней левой (считая от Невского проспекта) стороне Большой Морской улицы, между Гороховой и Мариинской площадью.

Конечно, если бы не счастливый случай, он ведь играет громадную роль, наши сведения о местоположении немецкого театра так бы и остались неполными. Но в 1755 году [438] С. П. В., 1755 г., № 79. «вдова подполковника Марфа Кирилловна дочь Елагина» захотела продать свой каменный дом с деревянным строением и с землею. Указав, что ее дом помещается на Адмиралтейской стороне в Большой Морской, она для большей точности местоположения, чтобы покупатели бесплодно не блуждали по Морским улицам, добавила следующую фразу: «В коем, т.-е. в ее доме, бывала немецкая комедия». Елагина продала свой дом Михаиле Измайлову, а 25 февраля 1763 года появился указ Екатерины II [439] Общий Архив бывшего Министерства Двора, опись 352/1343, л. 21, л. 61. : «Повелеваем выдать гоф-маршалу Михаиле Измаилову, за покупной у него каменный дом в С.-Петербурге в Большой Морской улице со всем на оную улицу и на реку Мойку строением, тринадцать тысяч рублей, который дом мы всемилостивейше жалуем нашему действительному статскому советнику Ивану Елагину в вечное и потомственное владение».

Императрица Екатерина не забыла тех заслуг, которые оказал ей в сношениях с ее любовником графом Понятовским, впоследствии последним польским королем, Иван Перфильевич Елагин — и она подарила своему приближенному его былой дом.

А где помещался дом Елагина, мы можем указать точно. После смерти Елагина дом его перешел его незаконнорожденной дочери графине Анне Морелли [440] С. П. В., 1802 г., стр. 461. , от которой и был куплен в начале царствования императора Александра I для с.-петербургского генерал-губернатора [441] Архив бывшей Городской Думы, 1863 г., св. 6, № 11/3, дело о найме дома для военного губернатора. .

Этот дом так и был известен под именем генерал-губернаторского. Когда же в царствование императора Александра II генерал-губернаторство было уничтожено, дом перешел к городскому управлению, которое и уступило его обществу поощрения художеств [442] Северная Пчела, 1878 г., ст. 279. , во владении котораго этот дом состоит и по сей день. Таким образом, и в настоящее время на месте первоначального немецкого комедиального дома помещается приют другой древней музы — не Мельпомены, а музы художества, живописи и ваяния — дом общества поощрения художеств с его музеем, картинной галлереей и школою рисования.

Конечно, простое совпадение, но оно характерно: на том месте, где ломали комедь немецкие комедианты, сначала жил И. П. Елагин [443] По поручению Общества поощрения художников мы составили очень подробную монографию дома, принадлежащего обществу. , лицо сыгравшее большую роль в истории нашего театра, а затем, в наши дни, помещается также приют искусства, и между этими, так сказать, полюсами находилась резиденция главной полицейской власти северной столицы...

Вопрос о нахождении владельца того или иного дома в Петербурге до 1804 года разрешается довольно легко помощью адресных книг, изданных, начиная с 1804 года; при пользовании этими книгами — все они изданы или официально или официозно, следовательно, могут считаться вполне достоверными источниками — надо помнить, что нумерация петербургских домов испытала два раза, в начале 30-х годов и в конце 50-х годов XIX столетия коренные изменения. В конце 50-х годов почему-то перенесли четные номера домов на ту сторону, где были нечетные, и обратно; почему нужно было сделать этот перенос, мы не знаем. Реформа нумерации, произведенная в начале 30-х годов, была более значительная: до этого времени нумерация домов в Петербурге велась по частям, так что в каждой части был свой порядковый нумер, вследствие этого у некоторых домов в С.-Петербурге были тысячные нумера. Такие большие нумера, конечно, были неудобны, и в начале 30-х годов завели порядковый нумер по каждой улице, а для того, чтобы обыватель, привыкший к старым нумерам, мог пользоваться и ими — издали «нумерацию домов С.-Петербурга», в которой было указано, какому старому нумеру (порядковому в каждой части) соответствовал новый нумер (порядковый по улице). При помощи вышеуказанных адресных книг, а также планов Петербурга, можно довольно легко и безошибочно определить владельца и нумер какого-либо нынешнего дома в 1804 году. Но в XVIII веке адресных книг не существовало, да и самые нумера домов вошли в обыкновение лишь в середине 80-х годов XVIII века, до этого времени дома значились под именем своего владельца. Таким образом, чтобы отыскать владельцев домов в XVIII веке, необходимо пользоваться каким-либо другим способом. Разыскивая этот способ, я обратил внимание на объявления «С.-Петербургских Ведомостей» XVIII века. Оказывается, что если систематизировать эти объявления за ряд годов, то в них найдется громадный ценный материал для топографии Петербурга, и в тех случаях, когда можно установить связь с 1804 годом, является возможность определить перемену владельцев того или иного участка до наших дней. Здесь мы даем несколько примеров подобного определения домов на Морской улице, тем самым восстановляя историю этой улицы.

У Адам Васильевича Олсуфьева на Большой Морской был дом, и в объявлении 1777 года мы читаем [444] С. П. В., 1777 г., № 5. : «В Большой Морской подле дому его высокопревосходительства А. В. Олсуфьева в доме вдовы Апельгрин, в лавочке Павла Ильина продается голландский зеленый сушеный горох», из этого известия мы видим,что дом ОлсуФьева имел своим соседом дом вдовы Апельгрин. Обращаемся к табели домов Петербурга за 1804 год и в ней находим, что дом Апельгрина в этом году имел № 129. Пользуясь вышеуказанными справочниками, мы находим, что этот домовый нумер соответствует № 21 в 1903 году и что это есть второй дом по правой стороне Морской улицы от угла Гороховой. А так как дом Олсуфьева как было видно из вышеприведенного объявления был соседом дома Апельгрина, то, следовательно, он мог быть или угловым (по Гороховой и Морской улицам) или ближе к Кирпичному переулку, т.-е. домом под № 19. Но иод этим нумером в росписи 1804 года значится дом Погенполя, а об этом доме в известиях от 1771 года [445] С. П. В., 1771 г., № 78. найдем указание, что он был также соседним домом с домом Апельгрина, т.-е. этот последний помещался по Морской улице, между домом Погенполя и домом Олсуфьева и, следовательно, дом Олсуфьева был на углу Гороховой и Морской улиц. Таким образом нами точно устанавливается местонахождение дома ОлсуФьева.