Вячеслав Пальман - По следам дикого зубра

— Неужели откажутся?

— Дак ведь забылось это. Прихоть. Время долгое прошло.

— Мы напомним. Так и так. Куда прикажете? Может, в какой зоопарк потребуется.

— Лишь бы дорогу выдержал. — Кожевников жалостливо вздохнул. — Дитё все же. А там вагоны, грохот, дым-гарь. — Это ж где, Петербург!..

Сердце у меня дрогнуло. Петербург!.. Если мне прикажут сопровождать вместе с Телеусовым нашего пленника, тогда непременная, незагаданная встреча с Данутой. Тройное «ура» Алексею Власовичу!

Сначала я хотел было заночевать у Телеусова, но нетерпеливая мысль погнала меня в дорогу. Скорее отправить письмо. Скорее получить ответ. Егеря уговаривали остаться, но я уже не мог. Алан мой, конечно, устал, да и мне не мешало бы провести здесь ночь, но решение уже окрепло. Я выехал из Хамышков, чтобы знакомой дорогой быстрее добраться до Псебая.

Такая заманчивая перспектива.

Письмо Ютнеру у меня никак не получалось.

«Уважаемый Эдуард Карлович», — начинал я и тут же комкал бумагу. Слишком фамильярно. «Его превосходительству Э.К.Ютнеру». А такое обращение казалось сухим, казенным. Никогда не приходилось мне писать подобные письма.

Отец прохаживался по комнате, постукивал палочкой. Он уже не раз останавливался у стола, наблюдая муки сыновнего творчества. И наконец не выдержал:

— Нуте-с, позволь мне. Попробую старомодно.

Через полчаса бумага была написана. Начиналась она так:

"Глубокоуважаемый Эдуард Карлович.

Уведомляю Вас, что приказ, отданный егерям охоты в сентябре прошлого года о поимке молодого зубра, выполнен. Этими днями в районе Киши егерь Охоты А.В.Телеусов добыл бычка, каковой находится сейчас в добром здравии на попечении вышеупомянутого егеря. Через месяц или полтора, необходимые для приручения бычка к новым условиям жизни, зверя можно отправить Его императорскому высочеству Великому князю Сергею Михайловичу.

Жду Ваших указаний о перевозке и месте назначения, куда должно направить бычка кавказского зубра.

С совершеннейшим к Вам уважением егерь Кубанской охоты хорунжий А.Зарецкий".

Прочитавши письмо, я вздохнул с облегчением. Пусть и по-старому, но ясно и уважительно.

В тот же день я отвез это послание в Лабинск. На конверте стоял четкий адрес: «Тифлисская губерния, Горийский уезд, Боржом».

Еще через день, поговорив с Никитой Ивановичем Щербаковым, который продолжал исполнять обязанности управляющего Охотой, мы пришли к решению отрядить в помощь Телеусову для ухода за зубренком человека, подобрать которого поручили самому егерю, и заплатить за месяц ухода пять рублей.

— Имя-то своему зверю дали? — поинтересовался Щербаков.

— Алексей Власович кличет его Мишей.

— Ну что за имя! Все ж таки дикий зверь, не простой бычок и не баран. Надоть как-нибудь покрасивше назвать. Царю повезете, а у него, слышь-ка, один из предков Михаилом прозывался. Как бы не осерчал.

Вскоре я еще раз навестил Телеусова.

Зубренок освоился, все больше переходил на травяное питание, но молока требовал по-прежнему и сердито стучал лбом по загородке, если долго не получал. Его дважды выводили гулять, только на привязи, и зубренок охотно щипал свежую траву. Уже при мне Телеусов вместе с женой выпустили зубренка в небольшое стадо телят. И тут, к удовольствию нашему, мы увидели, что ничего дикого в зубренке не замечается. Он не задирался с телятами, пасся спокойно и так же, как они, бегал, задрав хвост, пока не начинал дышать открытым ртом от усталости. Ребенок…

— Миша, Миша! — звала его хозяйка, и он уже вслушивался в это имя, привыкая к нему.

— Никита Иванович не согласен с такой кличкой, — сказал я Телеусову. — Придумаем другое прозвище. Первый, можно сказать, кавказский зубр поедет в далекие края, глядишь, судьба улыбнется ему, он возмужает, потомство даст, и пойдут от него в новом месте кавказские зубры.

— Ну, если так… Тогда пускай и зовется «Кавказец».

— Кликать неловко, длинно. Может, короче: «Кавказ»?

— Можно и «Кавказ».

— Значит, решаем. Ты — крестный отец.

— И ты, Андрей, тоже. Вдвоях отвечаем за него.

При отъезде я сказал, чтобы к телятам его больше не пускали. Вдруг болезнь какая или еще что. Лучше пасти отдельно.

— Я тут уже над клеткой мудрую, Михайлович. Чтоб заранее подготовиться. Хочу сочинить ее узкой, боковины сделать плотные, а переднюю и заднюю части из решеток. Кормить и чистить удобней. Лошадьми далеко везти придется, в вагон грузить. Ну, а в вагоне мы его выпустим.

Заботливый хозяин!

Возвращался я домой под вечер. Алан шел неспешно, дорогу знал, не в первый раз по ней едем. Теплое лето баюкало лес и травы, воздух был наполнен запахом цветов и смолистым духом пихтарников. Миновали свежую вырубку, где ничего за это время не изменилось, спустились к горному ручью, по берегам которого густо зеленела ольха. Алан потянулся к воде. Я соскочил с седла, поправил на плече винтовку, разнуздал коня и отпустил подпруги. Алан благодарно вздохнул и осторожно, как пьют все лошади, коснулся губами холодной воды.

Я стоял чуть сбоку, поддерживая провисший повод, чтобы не замочить. Вокруг мрачновато теснился лес, и было в нем что-то таинственное и опасное. Никогда еще не приходилось мне до такой степени чувствовать опасность, как в этот раз. Даже мурашки по спине. Что такое? Откуда страх?..

Безотчетно сделал я шаг назад и укрылся за крупом Алана. Прошло несколько секунд, я уже начал было посмеиваться над собой, конь все еще цедил сквозь зубы холодную воду, и только я хотел переступить ближе к ручью, как вдруг Алан резким рывком поднял голову и, повернувшись к вершине ручья, навострил уши.

Снова холодок по спине. Опасность!

— Ты что? — спросил я и в это мгновение почувствовал горячее прикосновение воздуха возле щеки. И резкий, короткий «цвик».

Звук выстрела пришел уже после того, как пуля пролетела, может быть, в двух вершках от моей головы. Эхо подхватило звук, рассеяло по сторонам, и поначалу я даже не понял, откуда стреляли.

В следующее мгновение я лежал за валуном с винтовкой в руках, а конь стоял надо мной, подрагивая кожей. Так вот он откуда, этот безотчетный страх! Кому-то потребовалась моя жизнь! Выследили, узнали, где я чаще всего проезжаю, устроили засаду. Там, в верховьях ручья. Осторожно высунувшись, я усмотрел в дальней стороне русла мшистые камни. Саженей семьдесят. Там?..

Гнев и жажда мести заставили меня вскочить. Я бросился через лес, лавируя меж стволов, камней, туда, где враг. К подозрительным камням я подходил с осторожностью лиса, готовый выстрелить по любому шороху. Конечно, за камнями никого не оказалось. Осмотрев редкий лес вокруг камней, я приметил следы. Вот слегка примятый мох. Здесь убийца стоял на коленях. А вот и стреляная гильза. Значит, перезаряжал, хотел еще… Новенькая, блестящая гильза. Приметная: вмятина от бойка чуть смещена от центра пистона. Это надо запомнить.