Мария Плахова - К островам Индийского океана

Как непохожа бурная торговля на улицах Момбасы на неторопливое действо на базарах Анцерананы и Нуси-Бе, с подремывающими под черными шляпками зонтов продавцами или неспешный обмен сейшельскими новостями на рыбном рынке Виктории.

Вся Момбаса — базар. Черная лава голов и тел в сверкающей мозаике разноцветных драпировок.

Кенийские статуэтки отличны от традиционной резьбы остальных стран Африки, где доминирует деревянная маска. Основной сюжет у кенийцев — фигурки людей и животных.

Значительное число резчиков живет в самой Момбасе, многие объединились в кооперативы, оптом продающие товар крупным магазинам или уличным торговцам: за один день квалифицированный резчик может создать десяток фигурок. Большинство специализируется на небольшом количестве сюжетов, работает в реалистической манере. На материал для поделок идет дерево местной породы, носящее имя «мухого» и «мпинго», выдаваемое за эбеновое.

Искусство подобной резьбы считается сравнительно новым, массовым, возникшим в основном как коммерческое, в расчете на туристов. В кенийской печати неоднократно высказывались опасения, что мастера-резчики могут превратиться в обыкновенных ремесленников.

И все-таки искусство или ремесло? Издавна в разных уголках планеты переносил человек на деревянные изделия свои представления о мире, удивляя поэтическим видением, способностью вдохнуть в этот материал душу. Обратимся к Руси: как умело, используя естественную форму дерева — развилины, кривизну, народные мастера прочитывали в них очертания живых существ, как искусно завершали скаты кровель головами диковинных птиц (отчего и сами крюки назывались «курицами»!), как, выгнув дугою шеи, смотрели с крыш «кони», один непохожий на другого…

В деревянных предметах, служивших в повседневном быту, жили мифические растения, невиданные звери и птицы. Обострение интереса к реальной действительности причудливо сочеталось с пристрастием к декоративности, мастера-умельцы соединяли сказку и правду, действительность и фантазию: диковинные прялки, ковшики-птицы, резные доски со львами и русалками, сирены в прихотливом обрамлении орнамента украшали быт.

Как и наши предки на Руси, за далью океанов островитяне населяли мир странными существами, богами и духами вкупе с обожествленными силами природы — водой и землей, дождем и ветром, звездами, солнцем, луной… В шитье и литье, резьбе по дереву, кости и камню, в гончарных изделиях жил необыкновенный, созданный людьми мир. Руки создателей этих творений не были руками художников-профессионалов, но сотворенное ими прошло через века. Удивительно и по сей день, как деревенский неграмотный ваятель мог обладать тонким чувством цвета, формы и рисунка, не всегда доступным и художнику-профессионалу.

…Львы, бегемоты, жирафы и носороги вырезаны уверенной, не знающей колебания рукой. Придавая статуэткам реальное сходство с натурой, резчик не копирует природу: ведь стремиться к похожести, подражанию или уловить суть, находясь в поле притяжения искусства, — вещи неоднозначные. В поделках, предлагаемых на улицах Момбасы, на первый взгляд кажутся донельзя стилизованными резные головки с вытянутыми вперед губами, выпяченными скулами, удлиненными затылками. Но стоит оглянуться вокруг — вот они, эти характерные черты, рядом, в толпе, в живых людских типах.

Африканцы видят и понимают пластику по-своему, и в этом притягательная сила их вещей. Невольно вспоминается любопытный случай, описанный путешественником-европейцем.

Долгий путь экспедиции пролегал в глуши, через небольшое затерянное в саванне африканское селение. Там, у старика-резчика, куплены были искусно вырезанные из черного дерева фигурки, изображающие гневно трубящих, бунтующих слонов. Европейцы с удовольствием рассматривали приобретение, но один из них обратился к старому мастеру:

— Слоны твои очень хороши. Однако зачем ты поднял у них бивни? Ведь бивни не могут двигаться!

Спустя некоторое время путнику вновь довелось посетить эти места и вновь встретить старика. Резчик внял совету: фигурки слонов полностью соответствовали правдоподобию. «Теперь бивни были на месте, но искусство исчезло», — пишет путешественник.

Поздний вечер оказывается мягким, окрашенным нежными, размытыми красками. Ускользают контуры, пушистые розовые облачка светятся в небе, темными пятнышками рассыпаны в бухте Килиндини корабли, снующие катера расчерчивают спокойную воду полосками пены. Но недолго мерцают вода и небо, цвета густеют, становятся напряженными, в единую темную массу сливаются берега, и каскады живых огоньков вспыхивают на холмах Африки.

Успеваю написать с верхней палубы несколько вечерних этюдов, несу плоды трудов своих в каюту.

— Вниманию членов экспедиции! Напоминаю: мы пришвартованы левым бортом к «Луначарскому» с открытыми люками. Будьте осторожны! — заботливо предупреждает спикер.

С левого борта — «Луначарский» с открытыми люками, за правым — колышется мутно-зеленая вода, как на реке Лимпопо, где, как известно, гулял любопытный слоненок Киплинга, получив в подарок от крокодила длинный-предлинный нос. Пришлось проделать многомесячный путь до Африки, чтобы узнать: нет реки Лимпопо с ударением на последнем слоге, а есть Лимпопо — с ударением на «о» — первом!

В каюте, уютно устроившись за столиком между приобретенными в Момбасе носорогом и бегемотом, Алексеев сосредоточенно перелистывает словарь.

— Между прочим, — говорит он, оторвавшись от своего занятия, — между прочим, ты знаешь, что значит «джамбо карибуни»?

Я не знаю, что это значит, и лишь пожимаю плечами.

— Джамбо карибуни означает «добро пожаловать»!

Так вот что дважды повторили нам суровые охранники: добро пожаловать!

«Сафари» — суахильское слово, в Восточной Африке так называют любую поездку. Сафари — заманчивое дело, но как его совершить? Миновав шаткий трап, соединяющий корабли, инициативная группа курчатовцев отправляется на разведку. Воображение тревожат великаны слоны, трубящие на красных дорогах, красавцы гепарды на фюзеляжах спортивных самолетов, львицы на капотах «лендроверов» — ничего не пожалеешь ради встречи с братьями меньшими, хотя неясно, насколько это выражение применимо к слону.

Накануне на корабле проведена запись желающих посетить Национальный парк, список разбухает до угрожающих размеров. Именно благодаря паркам, сохраняющим удивительный животный мир Африки (уничтоженный на большей части континента), Кения обязана притоку туристов. Число посетителей кенийских парков растет, становясь устойчивым источником валюты: цены высоки — туристические агентства справедливо полагают, что иностранцу, добравшемуся до Африки, сафари не миновать.