Вячеслав Крашенинников - По Декану

Дворец интересен замечательными стенными росписями — своеобразными иллюстрациями к войнам Типу и Хайдара Али. Огромные красочные панно, защищенные от солнца щитами, покрывают две стены дворца.

По этим стенным росписям можно восстановить форму и вооружение майсурских войск, их пушки, снаряжение, убранство коней. Очень впечатляюще изображены пышные, но малоэффектные войска низама. Там масса богато убранных слонов, помпа и показная роскошь. Боевые действия на панно показаны во всех подробностях: гремят пушки, скачет кавалерия, лежат убитые с отрубленными головами, рекой льется кровь.

Росписи, изображающие многих участников кровавых событий отдаленных лет, которые сталкивались на полях сражений Декана, представляют собой большую историческую ценность. Их тщательно берегут, реставрируют и охраняют. Недавно дворец стал государственным музеем.

После падения Серингапатама и гибели Типу Султана был сломлен один из самых мощных противников экспансии англичан. Захватив Майсур — довольно большое процветавшее государство со значительными людскими и материальными ресурсами, Ост-Индская компания использовала их на дальнейшее завоевание Индии.

Здесь я хотел бы закончить главу о Майсуре и перейти к Кургу — следующему этапу нашего путешествия по стране Типу Султана.

Кург расположен на самом юге современного штата Майсур. С севера на юг он тянется на девяносто, с запада на восток — на шестьдесят километров. Территория его сплошь покрыта лесами, из которых треть заповедники. Население — около ста пятидесяти тысяч.

Несмотря на свои малые размеры, Кург играет важную роль в экономике страны. В его пределах находятся крупнейшие в Индии плантации кофе. Их владельцы — богатые плантаторы, принадлежащие к высшей касте курсов, — получают большие доходы от владения крупными, хорошо организованными капиталистическими хозяйствами, в которых широко применяется труд местных и пришлых сезонных рабочих.

Создавая сильную централизованную державу, Типу беспощадно ломал сопротивление палаяккаров — так звали на юге Декана мелких феодалов. Только сломив их, он мог рассчитывать на успех в борьбе с английской Ост-Индской компанией, ибо палаяккары готовы были продать все и вся ради «своего» джагира, «своих» доходов, «своей» независимости, ради права грабить «своих» подданных.

Кург был совсем рядом с Серингапатамом. Кургские магараджи, отстраненные от власти Типу Султаном, подстрекали слепо преданных им крестьян на массовые восстания, и Типу не раз приходилось ходить войной на маленькую страну.

С отчаянной отвагой сражались воинственные суровые курги с кушунами (бригадами) Типу. Они бились за свободу родины, за своих магараджей, но откуда было знать бесхитростным жителям лесов, что их магараджи были простыми пешками в руках английских агентов? Англичане стремились захватить Кург с его лесами, богатыми перцем и кардамоном, и оттуда взять за глотку Майсур!

Кург, вероломно отнятый у Типу Султана англичанами в 1792 году, сыграл в последней англо-майсурской войне роль пистолета, приложенного к груди государства Типу. Английские колонны, словно ядовитые змеи, выползли из лесов Курга, быстро пересекли сотню миль и неожиданно ударили по Серингапатаму…

Увидеть Кург нам помог случай. По дороге, в Майсур мы познакомились с капитаном авиации Бидапой — кургом по национальности. Он ехал в отпуск в Кург и пригласил нас к себе в гости в поселок Сиддапур.

Возвратившись из Серингапатама в Майсур, мы дали телеграмму капитану Бидапе и назавтра ранним утром пришли на городскую автобусную станцию.

Было четыре часа утра, и Майсур был еще объят ночной тьмой. Где-то рядом высилась гора Чамунди. Мутными белыми пятнами выступали памятники Водеярам. Но город уже просыпался. Он наполнялся обычным шумом, говором, кашлем, шарканьем ног, скрипом поднимаемых ставней, цоканьем копыт, криками кочванов — извозчиков.

Под окнами нашего большого комфортабельного автобуса расхваливали свои товары лоточники, и пассажиры прямо из окон покупали у них мунгпхали — жареные земляные орехи. Сидевшая перед нами молодая индианка купила с лотка гирлянду свежих желтых цветов и повязала ее на затылке поверх свернутых в жгут черных кос.

Автобус тронулся, когда над горой Чамунди начала заниматься алая утренняя заря. Миновав рабочие пригороды, он помчался на запад. Встречные крестьяне, крепко держа бычков, накидывали им на головы одеяла: испуганный бычок может опрокинуть арбу или утащить ее со всем скарбом в канаву!

В этот утренний час в «знойной Индии» было весьма прохладно и сыро. Небо плотно затягивали свинцовые тучи. Над лесом и полями висел густой туман.

К девяти часам утра потеплело. Взошедшее солнце рассеяло тучи, разогнало туман. Стало как-то веселей. Пассажиры, оживившись, толковали о делах, покупали еду на остановках. В этой части Декана господствовал язык кайнара.

На сороковой миле от Майсура ландшафт резко изменился. Всхолмленное зеленое плато с просторными полями и густыми одиночными деревьями сменили леса. Заросли гигантского бамбука все плотней обступали дорогу. Бамбук рос вольно, огромными пучками. У его корней были видны топкая сырая почва, прелые листья.

Появились рощи тика, нима, баньяна и розового дерева. Их стволы густо обвивали какие-то ядовито-зеленые лозы. Дорога не была уже прямой и ровной. Она змеей вилась между ярко-зеленых от моха скал, могучих рощ и болот.

И наконец лес заполнил собою все. Он громоздился по горным кручам, нависал с обрывов, сплетал кроны деревьев над узкой полоской шоссе. Появился густой подлесок — кусты с ярко-зелеными листьями и гроздьями красноватых ягод. Стало прохладно. Над нами прямо на глазах формировались густые белые облака.

В естественных воротах из громадных камней автобус сделал недолгую остановку. Из одинокой станции, поеживаясь от холода и сырости, вышли одетые в брезент люди и осмотрели багаж. Здесь граница Курга. В Курсе сухой закон, и туда не разрешается ввозить спиртное.

Еще минут пятнадцать-двадцать ныряния в бесконечном зеленом коридоре — и мы въехали в Сиддапур, крошечный лесной поселок. Автобус остановился. От бамбуковой ограды отделилась коренастая фигура Бидапы. Наш чемодан был сброшен с крыши, и через минуту автобус скрылся в лесном море.

Капитан подвел нас к человеку в широкой фетровой шляпе, зеленой защитной одежде и высоких сапогах.

— Знакомьтесь, — сказал он, — Мой брат г-н Пува, плантатор. Сейчас мы поедем в его поместье.

Фиат покатил вдоль дороги, исполосованной канавами и крупными корнями. Кругом видны были молодые деревья и саженцы, заботливо укутанные соломой и травой. Коричневая земля была рыхлой и влажной.