Вячеслав Крашенинников - По Декану

— И сейчас то же самое. Для многих кургов военная служба и поныне пожизненная профессия. Настоящих кургов — настоящих [15] В этой главе всюду идет речь о высшей касте кургов среди одноименной народности. До прихода англичан «настоящие курги» (в том числе и их магараджа) владели рабами, которые обрабатывали их рисовые поля, а позже они стали богатыми владельцами кофейных плантаций. — Прим. ред. , заметьте, — не более сорока пяти тысяч, но мы составляем около пяти процентов офицерского состава армии. Первым главой индийской армии был кург генерал Гариаппа. Тимайя — нынешний главнокомандующий — тоже кург. А завтра, к слову сказать, все мы поедем в Меркеру поздравлять полковника Айяппу с присвоением ему генеральского чина. Так что наши традиции живы по сей день.

— Вы сказали «настоящие» курги. Разве население Курга неоднородно?

— Нет. Настоящие курги живут в районе городов Сиддапур, Сримангала, Бхагамандала и Меркара. Все остальные жители страны — а их около ста тысяч — пришлые люди, хотя всячески стараются доказать, что они тоже настоящие курги. Все они сидят на земле сагу. Владелец сагу платит вдвое больше, чем мы за равный участок джамма. В былые времена раджа не брал этих людей на военную службу. Иногда он переводил провинившегося курга на вид аренды сагу, и это считалось большим позором.

— Значит, весь Кург покрыт поместьями?

— Да, деревень в Курге мало.

Когда мы подъезжали к поместью Калагунди, солнце уже склонялось над лесистыми вершинами Западных Гат. В лесу стоял старый массивный дом под позеленевшей черепичной крышей, от которого на нас пахнуло чем-то старым и давно обжитым. В его окнах слабо мерцали огоньки керосиновых ламп.

Подъезжая к дому, мы миновали несколько старых полуразваленных бараков. В них ярко горели печурки. Из темных провалов дверей выглядывали плохо одетые женщины и дети. Доносился запах приготовляемой пищи. В этих бараках жили слуги и батраки хозяев Калагунди.

Автомобиль остановился на просторном, хорошо утоптанном дворе возле каретника, заваленного старинными разбитыми экипажами и всяким хламом. Куда ни погляди, на тяжелом брезенте сушился свежесобранный кофе. Его заботливо ворошили лопатами батраки.

Мы вошли в небольшую полутемную гостиную, сели в кресла и взялись за чай — прелюдию к обстоятельному разговору.

Как видно, хозяева Калагунди были не слишком богаты. Старинная медная лампа бросала с потолка неяркий свет на темные от времени деревянные стены, оружие на них, старинные портреты, старые пыльные коврики и видавшую виды мебель. В углах, куда не доставал свет лампы, шевелились густые таинственные тени. Все в доме было насквозь пропитано сильным запахом кофе.

Пока капитан Бидапа был у больного тестя, мы разговорились с молодым хозяином поместья г-ном Повайя, который оказался настоящим кладезем всяческих историй о Курге, полных романтики и аромата времени. Специально для нас он оделся в национальный костюм и, выйдя из соседней комнаты, предстал перед нами во всей красе.

Национальный костюм кургов очень своеобразен: высокий белый тюрбан с золотой крест-накрест каймой, длинная черная рубаха без воротника с полурукавами, очень похожая на черкеску без газырей, традиционные дхоти и сандалии.

Самая важная и красивая часть костюма — пояс и оружие. Пояс — длинная лента из плотной материи с кистями из золотой бахромы. Ленту складывают вчетверо и затем ею трижды обхватывают талию. Спереди в складках пояса заткнут короткий нож с золоченой рукояткой. От рукоятки ножа отходит серебряная цепочка, держащая серебряную же пластину с набором мелких инструментов. Тут ложечка — ковырять в зубах, особые щипчики — прочистить ухо, шило и т. д. — всего пять-семь предметов.

Но не этот нож был главным оружием кургов, которые и сейчас одни во всей Индии имеют право носить и держать у себя дома холодное и огнестрельное оружие всех видов.

Г-н Повайя повернулся к нам спиной, и мы увидели киркутти — боевой нож кургов.

Представьте себе крепкую золоченую рукоять с треугольным тыльником, и на ней широкое лезвие, бумерангом загибающееся вперед вниз. Ножен для киркутти не полагается. Для его ношения служит специальная скоба. Киркутти висит за спиной в скобе, а скобу держит тяжелая серебряная цепь, которую обматывают вокруг талии и скрепляют на животе.

В былые времена киркутти был непременным спутником курга в битвах и в мирное время. Примененный как рубящее оружие — им рубили наискосок, справа сверху, налево вниз, — он давал поистине ужасный эффект. Им можно было разрубить человека надвое. Сейчас киркутти служат кургам как топоры. При помощи киркутти можно легко свалить дерево, прорубить дорогу в густом лесу и нарезать съедобных бамбуковых побегов.

Тяжелые ружья с шестигранными стволами служили в старину кургам для охоты на слонов, стада которых еще полтора века назад наводняли страну. Из ружей поменьше они и сейчас бьют кабанов и обезьян, которые, выходя из лесов, совершают набеги на рисовые поля и сады.

С г-ном Повайя мы распростились поздно вечером, узнав от него много интересного о его родине.

На другой день капитан Бидапа пригласил нас в Меркару. И маленький фиат снова ввинтился в густую сень могучих кургских лесов.

Дорога на Сиддапур, показавшаяся нам необычно крутой и извилистой, не шла ни в какое сравнение с коротким участком пути до Меркары. То справа, то слева от нас проносились бездонные зеленые пропасти. Зеленые громады гор то нависали над головами, то отступали, и тогда открывались обширные долины, синие горы и быстрые речушки. Указывая на гребни Западных Гат, подернутых дымкой расстояния, Бидапа сказал:

— По ним идет водораздел. По ту сторону — крутой спуск к Аравийскому морю. Там Керала с ее каналами, пальмами, катамаранами, древней культурой народа малайялам. Керала красива по-своему, а мне кажется, что нет места красивей Курга. Поглядите, какой чудесный пейзаж! Это напоминает мне Уэльс.

Нам не приходилось бывать в Уэльсе, но мы никогда доселе не видели в Индии таких богатых лесов, страны с таким прекрасным климатом и столь редким населением. Порой мы проезжали несколько километров, а на дороге не попадалось пи одного человека.

— Вот и Меркара! — сказал через полчаса капитан.

Навстречу из расселины бежали веселые редкие домики с красными черепичными крышами, окутанные клубами зелени. Нависая один над другим, они, казалось, играли в чехарду. Среди них серым пятном угрюмо маячила на пригорке крепость, сверкали шпили небольшого храма.

Проехав по окраине Меркары, мы остановились на отвоеванной у гор ровной площадке, посередине которой притулилась заросшая дикими травами старая ограда. Из-за ограды выглядывали обросшие зеленым мохом кресты.