Вячеслав Крашенинников - По Декану

Женская половина семьи феодала жила в особой части здания, где всегда имелся внутренний дворик с розарием и фонтанами. Женщины, начиная с десяти лет, проводили тут всю жизнь, не показываясь на глаза посторонним мужчинам.

В женской половине свисали с потолка широкие качели. Ими главным образом и развлекались пленницы гаремов. Качели часто имелись и в чамане — садике во внутреннем дворе, где проходила большая часть жизни женщин. Чаман непременно упоминается в каждой любовной индийской поэме.

В душные дни февраля — мая семьи богатых хайдарабадцев проводили время на крыше жилища. С заходом солнца, однако, всех девушек невест отправляли внутрь помещения. По поверьям, на них могли наслать порчу, влюбить в себя и даже унести дэвы — добрые и злые духи, которые с заходом солнца прилетают с Кавказских гор и реют на серебряных крыльях над всей Индией.

Все домашние работы в хавели выполняла бесчисленная челядь. На кухне постоянно дымили очаги. Там стояли на таганах черные котлы с варевом. На железных листах пеклись лепешки, которые тут заменяют хлеб. Отдельно готовились сладости, в которые раньше любили добавлять мускус.

Во дворах работали у колодцев бычки. Вода по канавкам текла в манговый сад, к каменным корытам для скотины. Здесь же были и каретник с колымагами и обширные, полные припасов склады. Старая знать Хайдарабада понимала толк в голубях, и нередко во дворах можно было видеть высокие затейливые голубятни с сотнями породистых голубей.

Где-нибудь в сторонке находился и слоновник. Слон для феодала был все равно что лимузин для теперешнего управляющего банком. На нем совершались выезды в город и на охоту. В праздничные дни хобот и голову слона раскрашивали яркими красками, надевали на слона богатую сбрую с колокольчиками и громадными бляхами, а на спину ставили хоудах — красиво убранную беседку.

Когда-то громадные манговые сады Хайдарабада составляли гордость и славу княжества. Некоторые из манговых садов сохранились до наших дней. В своем увлечении садоводством, богатые хайдарабадцы следовали примеру Великих Моголов. За сотни лет отбора, в результате скрещиваний и прививок, в Индии было выведено свыше трехсот сортов манго, обладающих тонкими вкусовыми оттенками. Кроме манго в хайдарабадских садах во множестве росли гранаты, вился по деревянным жердям виноград, зрели дыни и арбузы.

Жизнь крестьян андхра, трудом которых поддерживалось великолепие хавели хайдарабадских богачей и за чей счет набивалась казна низама, была нелегкой, исполненной труда и лишений. Хайдарабад, как и Голконда, расцвел за счет нищеты и разорения миллионов ремесленников и крестьян.

1947 год был переломным в судьбах Хайдарабада. Низам был отстранен от власти, а его княжество включено в состав республики. Низам и реакционные феодалы отдали власть после недолгой, но ожесточенной борьбы с народом и войсками центрального правительства.

Джагирдары, которые вместе с низамом вершили судьбами огромного государства, оказались не у дел. У них была отнята кормушка — джагиры, из которых их отцы, деды и прадеды веками безмятежно черпали огромные средства. И это сразу же нанесло очень сильный удар феодализму, который искусственно сохранялся в княжестве. Феодальные порядки со всеми их отвратительными проявлениями начали стремительно отступать.

Судьба сыграла злую шутку с джагирдарами. Лишенные привычных неправедных доходов, многие из них оказались в весьма незавидном положении, очень близком к положению тех, за счет кого они так долго жили. Мелкие джагирдары пострадали особенно сильно. Пенсии им были назначены небольшие, а они не привыкли работать. Им приходится распродавать сохранившееся имущество.

Те из джагирдаров, которые не позаботились в свое время о приобретении профессии, работают в конторах клерками, зарабатывая по сорок-сто рупий в месяц. Иные из них гоняют по улицам Хайдарабада коляски рикш, а некоторые оказались на самом дне жизни.

С упадком феодализма и старой знати сразу же потерял свое значение и Старый город. Он стал заповедником старинных архитектурных памятников периода Кутб Шахов и ни-замов. Большие хавели нередко стоят сейчас заколоченные, разваливаясь и темнея от ветра и дождей.

Новый город вырос в основном при англичанах. Он шагнул далеко на север — до озера Хуссайнсагар и до гранитного холма Наубатпахар, с вершины которого глашатаи под бой барабанов и рев труб объявляли Хайдарабадом волю низама. Он занимает обширную территорию в двадцать пять квадратных километров.

Старую и новую части Хайдарабада разделяет река Муси.

Большую часть года Муси, обратившись в ручей, журчит меж каменных глыб и заросших кувшинками островков, которыми сплошь усеяно ее ложе. На берегу реки, у подножий каменных набережных, зеленеют изумрудно-зеленые квадратики рисовых полей, буйно растут высокие травы. На мелких местах, высунув из воды тяжелые черные головы с белесыми, изумленно вытаращенными глупыми глазами, нежатся буйволы. По их спинам с хохотом и визгом скачут ребятишки.

Берега Муси — царство дхоби (прачек). Стоя по колено в воде, дхоби с утра до вечера хлещет по камням тугими жгутами белья, полощет его. Рядом на нежарком, но дымном кизячном огне стоят закопченные котлы — в них кипятят грязное белье. Выстиранные цветастые сари и белые рубашки тут же расстилаются на раскаленных солнцем камнях. Белье сохнет почти мгновенно.

На берегу Муси есть низина Чадергхат. Речной песок в низине густо перемешан с пеплом, обгорелыми щепками и костями. Среди прокаленных солнцем гранитных глыб видны грубо сложенные каменные платформы, полуразвалившиеся беседки. Здесь находится шмашангах — городской крематорий.

В царстве мертвых всегда людно. Бронзовые полуобнаженные люди в белом теснятся у платформ, совершают обряды.

Темными вечерами на Чадергхате догорают большие кострища. Ветер раздувает их, подхватив крупные яркие искры, взметает ввысь и гасит в темной спящей воде. Это гаснут погребальные костры хайдарабадцев, исповедующих хиндуизм.

Но не всегда спокойна Муси. В пору муссонов она вспухает, и воды ее стремительно несутся в каменном русле. Тогда недолго и до беды. На берегу Муси стоит большое тамариндовое дерево с прибитой к нему дощечкой, где написано, что во время страшного наводнения в 1908 году на нем спаслось от гибели полтораста хайдарабадцев. Наводнение 1908 года было действительно страшным. В водах реки тогда утонуло три тысячи человек и было разрушено двадцать четыре тысячи городских построек.

Через Муси перекинуты четыре больших моста. Самый старый из них — Пурана пул (Старый мост), связывающий улицу Хуссайн-Алам с Голкондой. Он был построен три с половиной века назад.