Арто Паасилинна - Тысяча Чертей пастора Хуусконена

Над полем кружились две вороны. Епископу они немного мешали: что эти каркалки делали в храме Божьем? Хотелось их шугануть, но нельзя же. Во-первых, попасть по этим чертям из ружья для загонной охоты было нелегко, а во-вторых – сюда лосей заваливать пришли, выстрелы отпугнули бы гонимых затравщиками животных. И, в конце концов, вороны тоже созданы Господом или, если точнее, научились летать в ходе эволюции. Развитие видов все-таки направлялось Творцом неба и земли, поэтому, в понимании епископа, не имело значения, какой момент принять за начало творения, а какой – за его завершение: ведь на самом деле Господь занят созиданием непрерывно. Человек просто не замечает этого, поскольку ведомая Господом эволюция предельно неспешна. «Мельницы Господни мелют медленно, вот как это называется», – думал епископ.

По спине епископа Уолеви Кеттерстрёма пробежал мелкий озноб. Вот бы лось наконец подошел к краю леса, тогда его уже можно было бы отстрелить. Нашли ли затравщики генерал-майора Ханнеса Ройконена животных, погнали ли их к перешейку? Ройконен был моложе епископа лет на десять, даже больше, познакомились они на курсе по изучению лютеранской доктрины духовного и земного царств. Они годами охотились в одних и тех же джентльменских кругах, выполняли вместе некоторые официальные обязанности.

Церковь и вооруженные силы ближе друг к другу, чем обычно считают. Во время войны важна забота о душе. Когда перед смертью раненый получает благословение полевого священника, это невозможно переоценить. Не говоря уж о том, что павших хоронят в братских могилах родного прихода. Кто, как не полевые священники, опознаёт и сортирует трупы? В случае необходимости рука церковника тоже берется за винтовку. Именно так: слово и меч всегда за благое дело, отечество и дом. По мнению епископа, следует помнить, что Бог – он ведь и бог гнева и мести, даже войны. Господь – наш меч, оплот и щит.

Подобные прописные истины ставились под сомнение только в шестидесятые и семидесятые годы. Сейчас наконец вернулось время, когда вещи снова можно смело называть своими именами. Многие бывшие фанатики-сталинисты признавались епископу на исповеди, что когда-то богохульствовали совершенно напрасно. Такова была мода, к этому подстрекали. Хорошо, если люди в итоге каялись и епископ Кеттерстрём благословлял такие речи. Злопамятством он не отличался.

Однажды в похмелье генерал-майор Ханнес Ройконен захотел исповедаться. В охотничьей хижине генерал рассказывал о своих поступках со слезами на глазах и комом в горле. Выяснилось нечто чрезвычайно скверное: у генерала и пасторши Саары Хуусконен была физическая связь. Причем страстная.

Возьми да и узнай, возможно ли такое? Обычно пасторские жены не нарушают обета супружеской верности, но, конечно, если об этом попросит генерал, то может случиться все.

Воспоминание навело епископа на мысли о пасторе Оскари Хуусконене. Очарование природы отступило на второй план. Хуусконена постоянно преследовали неприятности. Неудивительно, что пасторша иногда ходила налево. На самом деле так ему и надо, стоит как-нибудь донести эту историю до его сведения. Впрочем, тайну исповеди даже епископ стеснялся нарушить.

Стоило только епископу мысленно обругать Хуусконена, как из березняка послышался треск ломающихся веток. Крупная лосиха мчалась к полю; она остановилась у кромки леса, посмотрела по сторонам и галопом побежала по открытой местности.

Ружье епископа Уолеви Кеттерстрёма прогремело. Королева леса рухнула на четвереньки, повернула голову в сторону епископа, а затем опрокинулась на бок, задергала ногами и испустила дух. Епископ сделал два сигнальных выстрела в заднюю ногу животного: охота принесла результат.

Вечером епископ Уолеви Кеттерстрём и генерал-майор Ханнес Ройконен возникли на пороге пасторского дома и спросили Оскари Хуусконена. Они уже смыли с рук кровь и переоделись. Пасторша Саара Хуусконен пригласила их войти: она сварила бы кофе и подала ликер в честь удачной охоты на лося, но, поскольку хозяина не оказалось дома, епископ и генерал остаться не могли.

– Оскари наверняка в Рекитайвале, он там часто по вечерам бросает копье.

Итак, поехали в Рекитайвал. Епископ и генерал добрались до указанного пасторшей дома уже в темноте. Жильцы сказали, что пастор Хуусконен в колодце во дворе, но сейчас туда не следует идти, это опасно. Однако Кеттерстрём не сообразил, какие опасности может таить заглядывание в колодец. Епископ прошел через двор и обратился, склонившись над открытой колодезной шахтой:

– Оскари, что ты делаешь в колодце? Поднимайся, дорогой брат!

Из глубины взметнулось копье с шипящим бенгальским огнем на конце. Стальное острие сразило епископа Уолеви Кеттерстрёма. С противным звуком оно вошло в кожу под правой ключицей и, проткнув грудные мышцы, добралось до лопатки. Епископ рухнул с копьем в груди на бок, словно простреленный пулей лось, и испуганно задрыгал ногами. Бенгальский огонь прожег низ его рубашки и запачкал сажей пупок.

Это было ужасное происшествие. Генерал-майор сразу позвонил по сотовому телефону доктору Сеппо Сорьонену, который пообещал тут же прибежать в Рекитайвал. Сорьонен распорядился, чтобы копье не выдергивали из груди епископа самостоятельно и тем более рывком, он обследует пациента сразу, как прибудет на место.

Через четверть часа доктор Сорьонен был у колодца. Он отметил сходство произошедшего с давним случаем в Лапландии: при завершении карточной игры некоего Нятти-Юсси ударили по голове топором. Врач города Кемиярви не осмелился вырвать глубоко утонувшее в черепе лезвие и приказал доставить пациента в Оулу на операцию. До отъезда в Оулу Нятти-Юсси все-таки попросил, чтобы врач хотя бы подпилил рукоять топора, поскольку иначе меховая шапка не налезала на голову. Стоял сорокаградусный мороз, до больницы доехали на грузовике, пациент лежал в кузове.

Доктор Сорьонен перерубил рукоять копья, и епископа отнесли в завернувшую во двор машину «Скорой помощи», чтобы она довезла его до больницы Нумменпяя. Только после этого вспомнили, что пастора Оскари Хуусконена забыли в колодце. Генерал-майор Ханнес Ройконен предложил в воспитательных целях оставить пастора посидеть на дне колодца пару суток или хотя бы до утра. Пронзить епископа копьем – это не шутки, за такую возмутительную выходку следовало как-то наказать.

Но жильцы дома подняли пастора из колодца, и он поторопился в больницу поздороваться с епископом.

Епископ Оскари Кеттерстрём пыхтел от боли в стационарном отделении больницы Нумменпяя, пока доктор Сеппо Сорьонен вытаскивал у него из груди острие копья. Оскари Хуусконен с интересом наблюдал за его действиями у операционного стола.